С тех пор я плавал каждый день, поначалу едва шевеля ногами. Но уже через несколько дней я чувствовал себя как рыба в воде и задействовал все свои мышцы. Мне нравилось чувство свободы, возникавшее при этом, и я даже немного дурачился. Если бы только хирурги видели меня тогда! Мое тело восстанавливалось удивительными темпами.
После восьмой недели я начал ползать по сухой земле. Я чувствовал, что если начну имитировать движения младенца, то буду развиваться подобным же образом и в итоге смогу встать на ноги. Чтобы обрести и сохранить подвижность, я ежедневно занимался йогой, обеспечивая постоянное натяжение соединительных тканей. Большинство поз я выполнял лежа. После девятой недели я уже мог сидеть, принимать ванну и, наконец, самостоятельно испражняться. О да, такие элементарные вещи!
До сих пор я рассказывал о том, что проделывал со своим телом. Но у меня в то время было еще одно важное дело, оказывавшее влияние на мой разум и в конечном счете определившее положительный итог сделанного мной выбора. На шестой неделе я слегка заскучал. Валяться круглые сутки в постели или в шезлонге на солнышке – это может показаться очень заманчивым, если вы делаете это по своему желанию и можете легко подняться на ноги в любое время. Но это очевидно был не мой случай. Я искал любой умственной стимуляции, в той или иной форме. Весь день концентрироваться на позвоночнике и его составляющих было невозможно при всем желании. Мой мозг нуждался в разнообразии.
Однажды я увидел книгу, одиноко лежавшую на полке. Я был заинтригован таинственной белой обложкой и попросил друга передать ее мне. Я осмотрел эту белую книгу со всех сторон, надеясь найти название, но его нигде не было. Ее автором был Рамта, и книгу опубликовало издательство, связанное со Школой просветления Рамты (RSE). Я открыл «Белую книгу» Рамты>1 и начал читать, даже не подозревая, какое колоссальное воздействие она окажет на меня.
Я вырос в католической семье, но не был религиозным человеком, и вопросы духовного плана меня не заботили. Я верил в природный разум тела. Я знал, что существовала сила, оживляющая всех и каждого из нас, и эта сила/разум была могущественнее всего, что было доступно людям. Я признавал, что внутри каждого человека присутствует духовный элемент, но не придерживался какой-либо жесткой, иерархической системы понятий и догматов, свойственной церкви. Я верил в то, что человек способен на нечто гораздо большее, чем мы привыкли считать. Но я не мог назвать себя формальным последователем какой-либо духовной традиции. Я, разумеется, не принадлежал ни к какой церкви, имевшей какой-либо официальный статус, но верил в нечто осязаемое, реальное, принимавшее активное участие в моей жизни.