Чего не сказать о его ногах.
Последний рунный снаряд не просто пробил защиту мага, а оторвал ему ноги.
У меня же сил не было ни для того, чтобы оказать сопротивление, ни для того, чтобы ползти прочь.
Точнее я бы мог зачерпнуть силы из Кольца, но тогда Хмурый больше не увидит солнечный свет.
К тому же…
Я посмотрел на ничего не замечающего вокруг себя мага и улыбнулся обожжёнными губами.
… у меня есть Оут.
Маг почти дополз до меня, когда прилетевший откуда-то слева меч, вошел ему в ухо.
Я хотел сказать что-нибудь пафосное, типа: «Ну что, и стоило так сильно торопиться умереть?», но не стал.
Все силы уходили на то, чтобы не потерять сознание от осознания своих ран.
Помню, в детстве я порезал стеклом фалангу среднего пальца и всё бы ничего, но взглянув на рану, я заметил прожилку чего-то белого и фиолетового.
К горлу подкатила тошнота, и я на негнущихся ногах добрался до ванной.
Там мою рану увидела мама, и я, взглянув в её полные страха глаза, благополучно отключился, плюхнувшись в груду грязного белья.
Так вот, сейчас я испытывал похожие ощущения, балансируя на грани жгучей боли и потери сознания.
— Опять валяешься? — слабо усмехнулся Оут, с натугой вытаскивая из головы мага свой меч.
Я молча кивнул, не решаясь что-то сказать.
— Силы есть? Идти можешь?
Я неуверенно пожал плечами и тут же поморщился от прострелившей лопатку боли.
— Ясно, — кивнул Оут, который, честно говоря, выглядел не лучше, чем я. — Ты, главное, Миш, не отключайся. Без твой ауры я нас не вытащу…
— Бодрячка?
Я сквозь слёзы кивнул, и капитан влил мне в рот отвратительно бодрящую жидкость.
Что ж, зато теперь точно не отрублюсь. Оут немного подождал, после чего достал из Пространственного кармана аптечку и честно предупредил:
— Сейчас будет больно.
Кажется, в последующие две минуты я сорвал голос.
Капитан делал все быстро и безжалостно. Ополоснул водой руки, на которые налип всякий мусор и земля. Споро нанес какую-то мазь и замотал руки и голову бинтами.
После обработки рук я выл лучше волков и оборотней вместе взятых.
А под конец операции уже просто сипел.
— Держись, — Оут, наконец-то закончив надо мной издеваться, закинул меня на плечо и зашагал по дороге.
Причем, хоть у меня в глазах то и дело двоилось, я был точно уверен, что капитан с каждым шагом двигался всё быстрее.
Это, кстати, было ещё понятно по врезающемуся под дых плечу Оута.
Мимо сначала проплывали, а потом и проносились поля и овраги, потом мир перевернулся, а меня снова чуть было не вывернуло.
Затем мелькали обеспокоенные лица Оута, Жижека и даже Фёдора.
Помню какие-то домики, знакомую лавку с красной крышей, два черных пятна, от которых так и несло палёным мясом…