– Весьма впечатляет, – оценил король устроенное мною представление. – Моей армии не помешает колдун с такими способностями.
– При всем уважении, ваше величество, моя сила создана не для войны, – внутренне содрогнувшись, возразила я. – Я не могу обращать ее против людей. Убить чудовище – да, но не человека…
– Даже если тебе прикажет король?
Я промолчала, спокойно выдержав взгляд его бледно-голубых глаз.
– А ты не из робких. – Эолдар усмехнулся, продолжая смотреть на меня со странным выражением лица. – Да еще и хороша собой. Наконец-то хоть одна симпатичная мордашка среди унылых рож моих колдунов… Ты же не попытаешься сбежать из моего гостеприимного замка, а, Ксандра?
– Так я здесь гостья или пленница? – прямо спросила я.
– Конечно, гостья. И я надеюсь, что, узнав меня и моих придворных получше, ты изменишь свое мнение и решишь остаться с нами, – с нажимом ответил король.
– О, я уверен в этом, – поддержал его Коракс. – Ксандра просто не знает, от чего отказывается.
Я сжала кулаки под столом, пытаясь удержаться от резкой фразы или необдуманного поступка. Что будет, реши я пустить в ход свой огонь, чтобы вырваться из замка? Коракс наверняка достаточно силен, чтобы меня остановить, да и королевскую стражу не стоит списывать со счетов. Кроме того, как я и сказала Эолдару, жечь монстров – это одно, а убивать ни в чем не повинных людей… Нет, на такое я не способна.
Ужин был закончен. Поднимаясь из-за стола, я поймала на себе сочувственный взгляд Эрвейн, едва ли проронившей несколько слов за весь вечер. Затем Коракс проводил меня наверх, до самой двери моей комнаты, которую тут же и запер, не забыв, впрочем, с подчеркнутой учтивостью пожелать спокойной ночи. А через несколько минут явилась Нэри в сопровождении еще двух служанок, которые помогли мне освободиться от платья, вручив взамен ворох белоснежных кружев, оказавшихся ночной сорочкой.
Наконец я осталась в полуосвещенной комнате одна. Подошла к распахнутому окну, забралась с ногами на широкий подоконник и какое-то время просто сидела, глядя на пятачок звездного неба в окружении каменных стен и слушая пронзительно красивое пение какой-то птицы, доносящееся из сада. На глаза невольно навернулись слезы: сейчас, в этой ночи чужого мира, вдали от друзей, я вдруг как никогда остро ощутила всю безбрежность своего одиночества. И, черт возьми, как же безумно я скучаю по Хельдену!
Я вытянула перед собой руку, и огонь послушно расцвел на кончиках пальцев. Раз от раза сила пробуждалась все легче, и более того, мне хотелось ее ощущать. Она стала моей тенью, моей второй сущностью, частью меня, и я уже не представляла, как бы жила, лишившись ее.