Мне хватило десяти секунд, чтобы одной рукой снять замок, защелкнуть его и закинуть на руль – совсем не так, как учил отец, но кого это волнует? Я уже поставила ногу на педаль и готовилась оттолкнуться, но именно в этот самый момент Виктория появилась рядом:
– Сладенького захотелось? Почему бы тебе не поцеловать мою задницу?
Виктория была на голову выше меня, плотная, крепкая, ее усыпанное веснушками простоватое лицо походило на мальчишеское. Ее подруги окружили нас и наблюдали, сложив руки на груди, в их лицах читалось холодное, безжалостное любопытство. Вафля жгла мне ладонь сквозь картонку, от сладкого аромата ванили кружилась голова, яркое весеннее солнце светило в лицо. На редкость погожий день.
– Видишь ли, я люблю свежее и горячее, – ответила я, поудобнее перехватывая руль. – Но так и быть – если ты сейчас же снимешь штаны, я поджарю твою задницу вон в той вафельнице, так чтобы на ней остались красивые квадратики. А потом полью ее сиропом и предложу твоим подружкам по кусочку. Хотя тут полгорода можно накормить.
Едва я произнесла последнее слово, Виктория толкнула меня. Я выронила вафлю, велосипед с грохотом упал. Подруга Виктории, рослая худая Нинке, толкнула меня в спину, и я приземлилась у ног двух девочек, стоявших напротив. Виктория поставила ногу в кислотного цвета кроссовке мне на лопатки.
– В следующий раз утоплю, – сказала она, наклонившись почти к самому моему уху. – И все будут думать, что ты просто упала в канал, никто ничего не видел, никто не виноват. Поняла?
Наверное, будь мы в каком-нибудь безлюдном месте на окраине городка, я бы ударила Викторию. Может быть, даже убила бы и ее подружкам бы тоже досталось. Но у киоска толпились люди, и я знала: как бы ни повернулась ситуация, меня выставят виноватой. Когда в нашу сторону направилась пожилая пара с двумя детьми-дошкольниками – наверное, внуками, – Виктория со своей компанией оставила меня и ушла. Я слышала, как они уезжают. Я поднялась, вынула из рюкзака пачку салфеток и кое-как оттерла руки и куртку, перепачканные пылью и сиропом. Потом подобрала велосипед и тоже уехала, мельком глянув на вафлю, которая превратилась в липкое месиво. Мне не было обидно или грустно, но я почувствовала, что меня наполнила какая-то неведомая мне прежде сила. Она была похожа на электрический ток, который напитывал каждую мою клетку, заставляя сердце биться ровно и сильно, а органы чувств – улавливать сигналы в сотни раз быстрее, чем обычно. Зелень вокруг сделалась нестерпимо яркой, ветер, с силой бьющий в лицо, был не просто воздухом, а состоял из десятков разных запахов – болотной ряски, нависшей на камнях вдоль канала, разогретой резины велосипедных шин и масла, смазывающего шарниры, свежескошенной травы, ванили и сдобы… Наверное, примерно так ощущают мир звери, выходящие на охоту.