Кажется, это продолжалось довольно долго, и я еще заметила краем глаза сидящую за рулем маму Виктории в легком персиковом костюме, с ярко накрашенным ртом, уродливо раскрытом в крике. Потом я сообразила, что тьму никто, кроме меня, не видит – вокруг был ослепительный весенний день. Я опустила голову и увидела, что у меня все кеды забрызганы кровью, что весь велосипед в крови. Велосипед легко отмыть, а вот кеды жалко.
Прошло некоторое время, прежде чем я сообразила – если бы я проделала такое еще с парочкой людей, у меня были бы и новые кеды, и велосипед, и вообще все, что угодно. Не пришлось бы больше копить монеты на вафлю – я бы купила сразу целый киоск. Родители оставили бы меня в покое. Учителя перестали бы направлять к «специалистам». Но самое главное даже не то, что можно получить или от чего можно избавиться. Самое главное – это власть. Люди боятся тьмы, боятся в нее заглянуть. Я могу управлять тьмой – значит, я могу управлять страхом. Тот, кто контролирует страх, контролирует все. Целый мир может стать не просто моим, но и в точности таким, как я хочу. Без людей. Без чувств. Без полутонов. Идеальный черный мир под цвет моего сердца. Мир, в котором мне наконец-то найдется место.
Я не хотела быть почти человеком. Я хотела стать тьмой и больше никогда никого не бояться.
Амстердам не спит, когда без трех минут одиннадцать я прохожу мимо здания вокзала. Возле букв I amsterdam на земле расставлены горящие свечи и портреты погибших в рамках под стеклом, разложены цветы. Огоньки дрожат на ветру, я подхожу, останавливаюсь на секунду, всматриваюсь в лица. Потом бреду дальше, без цели и почти без мыслей.
Мне нравится гулять в темноте. В ночные часы этот город похож на огромного дракона – огнедышащего, сильного, опасного. Лежа на своем золоте, он ворочается и рычит, изрыгает пламя и клубы смрадного дыма, ест слишком неосторожных рыцарей, а принцессы в дорогом нижнем белье заботятся о том, чтобы дракон не скучал. Огни уличных фонарей отражаются в каналах, и рябь на воде похожа на золотую чешую, но вода все равно слишком темная и глубокая. В ней тонут велосипеды, смартфоны парочек, делающих селфи на мостах, а случается, что и люди. Город глотает их, потом выплевывает, холодных, спокойных и бездыханных. И живет дальше так, как будто ничего не случилось.
Я долго петляю по знакомым улицам, думая, чем бы заняться. Домой не хочется. Еще недавно я обожала свою квартиру, она была моим убежищем, моей маленькой крепостью. А теперь она стала подобием золотой клетки. До меня вдруг дошло, что все эти годы мне платили и выполняли любое мое желание только за то, чтобы я не была собой. Конечно, все это намного лучше, чем всю жизнь пахать в какой-нибудь конторе с утра до ночи, оплачивая ипотеку и налоги. У дискордов есть ресурсы, знания, связи, так что мы во многом превосходим обывателей. Но какой в этом смысл, если мы в итоге становимся почти такими же, как они? Причем если люди радуются своим уютным домишкам, вечерам с семьей и всей этой хюггеерунде