Почему-то вспомнилось, что по правилам этикета нельзя продолжать дозвон дольше четырех гудков. Не учтиво выходит. А я ждал уже гораздо больше — со счета сбился. Да и черт с ними, с нормами приличия! Главное — результат.
Голос на том конце трубки раздался, когда я уже отчаялся. Звук был какой-то гулкий, с эхом, будто собеседник находился где-то на дне колодца. Звучал он не то чтобы слишком бодрым. Скорее, так говорит человек, пытающийся собраться после внезапного пробуждения.
— Следователь Курдюмов слушает, — с мрачной хрипотцой изрек динамик.
— Степан Васильевич? Здравствуйте! — как-то слишком суетливо затараторил я, — Краеугольников беспокоит. Александр Сергеевич.
В трубке повисла заметная пауза. Похоже, собеседник лихорадочно старался вспомнить, о каком Краеугольникове идет речь. Но надо отдать следователю должное — сориентировался на удивление быстро. Даже голос как-то ожил, стал более проникновенным.
— Да-да, Александр Сергеевич. Я помню нашу беседу, — с дружелюбной интонацией проговорил Курдюмов, — Вы что-то хотите сообщить? Слушаю вас!
Пришел мой черед неловко молчать, подбирая верные слова. Как-то неловко стало, что отвлекаю занятого человека со своими пустяковыми проблемами.
— Да я, собственно, хотел бы поинтересоваться… если возможно… есть ли какие-то новости по делу Теплова?
На этот раз пауза в трубке длилась гораздо дольше. Если меня собеседник вспомнил почти сразу, то какое-то «дело» какого-то «Теплова» восстанавливать в памяти пришлось гораздо дольше. Я даже встревоженно глянул на экран смартфона — не сбросился ли разговор?
— Дело Теплова… — протянул мужчина без особой уверенности, — А почему вы спрашиваете? Надеюсь, понимаете, что я не уполномочен разглашать любые детали? Тайна следствия все-таки.
— Понимаю… Но мне важно знать, есть ли хоть какие-то подвижки?
— Не уполномочен, — упрямо отрезал Курдюмов, но тут же слегка смягчился, — Но неофициально могу заявить, что дело на особом контроле. Хоть и выглядит, к сожалению, довольно гиблым.
— Гиблым? Почему?
— В данных обстоятельствах разыскать злоумышленника почти невозможно. Если только не появятся новые сведения. А вы, Александр Сергеевич, не желаете сообщить ничего нового?
Как-то неожиданно разговор перетек в ту фазу, когда собеседник задает вопросы, а я пытаюсь отвечать, не нагородив при этом заведомой чуши. Больше походило на натуральный допрос — да еще с невероятным знанием дела.
Курдюмов бегло поинтересовался о работе, осведомился о здоровье Андрея Андреевича, вскользь пробежался по многим знакомым коллегам. Оказалось, что следователь хорошо осведомлен о работе агентства. В частности, визит Седова и прошедшая «аттестация» конторы вовсе не явились для него неожиданностью. Напротив, собеседник упомянул об этих событиях, как о чем-то само собой разумеющемся.