— У-у-у-ох! — нарастал шум одобрения из зала, подкрепленный многочисленными хлопками.
— Хх-рр-фф-шш! — тишину зала в клочья разорвал громкий рёв взлетающей ракеты и крики ликования специалистов ЦУПа.
Издалека, донесся звук трубы…
— Огромная буква «С» запульсировала белым светом на заднике сцены.
Пронзительно зарычала электрогитара.
Новый, более громкий и продолжительный звук трубы…
В темноте на огромном экране проснулись и стали перемигиваться ещё две буквы, высвечивая «С С С».
— Да-дан-тунс. Дан-тун-данс. Да-дан-тунс… — одновременно каждый удар палочкой по натянутой поверхности заставлял мигать огонёк возле того или иного барабана. С бешенной скоростью высвечивал их очертания для зрителей.
— Дунс-данс-дан-данс-дунс-дан-дан… барабанщица в перемигивании огней стала походить на многорукого Шиву. Она играла все быстрее и быстрее.
Музыкальная установка превратилась в пылающий всполохами костер.
По сцене заметались зеленые, красные, желтые, сиреневые зайчики.
Мигающее слово из четырех букв «С С С Р» полностью заполонило собой весь задник сцены.
Под потолком проснулись прожекторы. Мощные лучи по очереди стали хищно выхватывать из темноты и оставлялась на сцене девушек с гитарами.
С каждым ударом барабана возникающая из глубин мрака очередная исполнительница как будто просыпалась ото сна и начинала с небольшой задержкой повторять движения предыдущей участницы.
— Дан-дан-дан-тунс-дан-тунс! — палочки ускорились, и гитаристки подобно облакам света расплылись по сцене, оставив в середине исполнителя композиции.
Певец, в пышном парике, в крупных очках закрывающих половину лица, весь утянутый в черную кожу, откуда-то из темноты выхватил микрофонную стойку, поставил её на пол и, наклонившись чуть вперед, начал исполнять песню…
Мы в космос прорвемся. Прощальный парад.
Надеюсь, вернемся на землю назад.
Наш выбор смотреть свысока.
Пора в полёт….
— Да! Да! Да! — Григорушкин, проникшись атмосферой царящей в зале, вместе со всеми, в едином порыве, начал подбадривать выступающих. Более того, он наконец-то разглядел в первых рядах исполнителей свою суженную-ряженную. И безудержная радость ещё больше заполнила его. Вениамин Эдуардович в порыве чувств захлопал в ладоши, а спустя некоторое время затопал ногами.
Колонки в зале надрывались и дрожали, точно хотели оторваться от сцены и улететь.
Голос певца звучал так сильно, что казалось, ему невыносимо тесно в четырех стенах, что он рвется наружу — куда-то — туда — далеко за Москву-реку, за город, в поля, в степи — на просторы…
— О-о-о… Финальный отсчет…