Латышев от таких новостей порывисто встал и как «подраненный лось» начал ходить по кабинету всё задевая рогами. При этом старался произвести как можно больше различных шумовых эффектов: Ударил спинкой стула о стену, скинул на пол, как будто невзначай всё, что было на столе. Звуки доставляли ему удовольствие и распаляли его.
— Ты хотел сказать, что нашу… новую… дорогую… аппаратуру взяли без спроса? — директор, продолжил громыхать. Он с возмущением пнул ногой корзину для бумаг, повалил ещё один стул. Книжный шкаф жалобно задрожал толстыми голубоватыми стеклами. — Да ты понимаешь, вредитель, что я сделаю с тобой?!
— Аристарх Геннадьевич! Да, я же? Да, они же! — что то пытались противопоставить в ответ на беспочвенные обвинения.
— Всё, хватит! — руководство сразу же, как говорят, решило «поставить все точки над i». — Ты надоел мне! Давай, собирай манатки и вали отсюда. Завтра можешь не выходить на работу. Всё!!! Уволен! И моли бога, чтобы они не сожгли колонки — иначе я привлеку тебя за вредительство и порчу государственного имущества! По статье пойдёшь, понял!
— Хорошо, Аристарх Геннадьевич! — радист нескладно поднялся со стула, выпрямился, стал длинным и тонким, как обрывок проволоки. — Я всё понял! Я пойду. Но! Только знайте — эта, не наша аппаратура!
??? — Как не наша?
— Так! Не наша! Они её с собой, из Москвы привезли!
— Так каково же лешего! Ты мне вертишь мозги половину часа?!..
??? — развели руками в ответ.
— Тогда другое дело! — руководитель добродушно похлопал подчиненного по плечу. (Естественно ему тут же простили и отменили все «расстрельные» статьи.).
— Что же ты гусь лапчатый, сразу-то не сказал? Если не наша, тогда пойдём на улицу, подышим свежим воздухом, покурим, посмотрим, как эти «чудики» опростоволосятся. Готов поставить червонец, что при такой громкости, звук пропадёт с минуты на минуту. И придётся всем петь — в полной, как говорят поэты «бездыханной» тишине!
Кусков Василий Иванович, ответственный вахтер с проходной Н-ской ткацкой фабрики, наконец-то смог устроить себе небольшой перекус.
Бедлам и «повышенная опасность», связанные со «скачками» пробегающих через вертушку ткачих, в конце рабочего дня, завершились. Все девицы, в едином порыве удалились в сторону стадиона, петь, плясать и выигрывать призы. Установилась спокойная послерабочая вяло-текущая тишина, нарушаемая музыкой долетающей со стороны стадиона.
Охранник извлёк из бумажного свертка небольшой пупырчатый огурец, крупную помидорину, головку лука и две вареные моркови. Работник не торопясь разрезал огурец на две половинки. Шаркая пальцами, посолил одну из половин, потёр об неё другую. На тарелку, сквозь пальцы, побежал солёный огуречный сок. Так же не спеша, он разрезал помидор, поперчил. Разложил всё перед собой. Молча посидел, не сводя глаз с благоухающего натюрморта, пошамкал губами, жадно сглотнул набежавшую слюну, а затем набросился на еду, откусывая солидные куски черного хлеба. Всё исчезло в его утробе за несколько секунд. Бережно, стараясь не пролить ни одной капельки, Кусков выпил с тарелки овощной сок, подобрал крупные крошки и принялся за морковку.