Через мгновение он, затаив дыхание, наполовину обернулся. И заговорил извиняющимся тоном:
– Да, Мать, это старая кровь. Старая и жидкая. – Он помедлил и добавил: – Скажи Отцу, что я не прошу прощения за свой выбор… да с чего бы мне? Неважно. Мы оба сделали все, что я мог. – Он весело хмыкнул. – И ты могла бы сказать то же самое.
Он обернулся.
Тьма перед ним сгустилась во что-то плотное. Он глядел молча, хотя присутствие было вполне ощутимым, огромным во мраке за его спиной.
– Если бы он хотел слепого подчинения, так и держал бы меня закованным. А ты, Мать, могла бы оставить меня ребенком навсегда и прятать под своим крылышком. – Он неуверенно вздохнул. – И мы все еще здесь, но мы сделали то, чего вы оба желали. Мы почти всех победили. Только одного никто из нас не ожидал: как все это нас изменит. – Он бросил короткий взгляд за спину. – Мы изменились.
В круге позади него темный силуэт открыл алые глаза. Копыта стукнули по камню, как лезвия железного топора.
Он ухватил полночную гриву и запрыгнул на спину призрачного коня.
– Храни свое дитя, Мать. – Он развернул коня, проехал вдоль края обрыва и обратно – к выходу из туннеля. – Я так долго был среди них; все, что ты дала мне, осталось лишь тихим шепотом в закоулках моей души. Ты с презрением относилась к людям, и теперь все рушится. Но я даю тебе это. – Он развернул коня. – Теперь твоя очередь. Твой сын открыл дорогу. А его сын… если он захочет получить скипетр, пусть придет и заберет.
Бен Адаэфон Делат крепче вцепился в гриву коня.
– Ты сделала свой ход, Мать. Пусть Отец сделает свой, если захочет. Но теперь это наше дело. Не вмешивайся. Прикрой глаза, потому что, клянусь, мы сверкнем! Когда мы прижаты к стене, Мать, ты не представляешь, на что мы способны.
Он ударил пятками в бока коня. Скакун понесся вперед.
А теперь, милый призрак, может получиться не слишком просто.
Конь доскакал до края. И понесся дальше, по воздуху. А потом – вниз, вонзаясь в кипящий водоворот.
Привидение, выдыхающее тьму, осталось в огромной пещере. Рассыпавшиеся монеты и безделушки блестели на черном камне.
А потом послышался стук трости по камню.