Мики ответила, что он спятил и вообще она сыта по горло этой историей. Пусть радуется, что получил за здорово живешь двадцать пять тысяч. А она хочет спать. За выпивку пусть платит сам.
Она встала и ушла с террасы. Он догнал ее у машины на улочке, где не горели фонари. Сказал: «Держите», вернул ей деньги, нагнулся, быстро поцеловал в губы, открыл дверцу, взял с сиденья толстую черную тетрадь, которая непонятно каким образом там оказалась, произнес на одном дыхании: «Кларисса. Прокладка. Целую», – и исчез.
Мики обнаружила его на шоссе у выезда из Ле-Лек: стоя на пригорке, он терпеливо ждал попутную машину. Мики все же считала, что он слишком темнит. Она остановилась чуть поодаль и подождала, пока он сядет в ее кабриолет. Он выглядел прежним: широко расправленные плечи, плавные движения, хулиганский взгляд исподлобья, но на сей раз парень не мог скрыть довольной улыбки. Она спросила:
– У вас есть чем писать?
Он протянул карандаш, раскрыл черную тетрадь.
– Где подписаться?
– Вот тут.
Он внимательно рассмотрел подпись в свете от приборной панели, так подавшись вперед, что она почувствовала резкий запах его волос и поинтересовалась, чем он надушился.
– Мужской одеколон. Его можно купить только в Алжире, я там служил в армии.
– На редкость мерзкий. Отодвиньтесь подальше и скажите мне еще раз текст телеграммы.
Он повторил: «Кларисса. Прокладка. Целую». Потом три раза пересказал то, что запомнил из первого разговора. Второй разговор он подслушал в тот самый день, когда решился прийти на пляж поговорить с ней. Целую неделю он караулил ее рядом с виллой с пяти часов и до ужина.
Мики молчала. Наконец он тоже замолчал, задумавшись и нахмурив брови; она включила первую скорость и тронулась с места. Довезла его до порта Ла-Сьота, где еще светились окна кафе, а в окружении лодок дремал большой корабль. Прежде чем выйти из машины, он спросил:
– Вас напугал мой рассказ?
– Ещ е не знаю.
– Хотите, чтобы я разнюхал, к чему дело клонится?
– Уходите и выкиньте все из головы.
Он сказал «окей», наклонился и, прежде чем закрыть дверцу машины, протянул руку:
– Хорошо, выкину, но не все.
Она дала ему двадцать пять тысяч франков.
В два часа ночи, когда она поднялась в спальню, Доменика уже спала. Мики зашла в первую ванную через дверь в коридоре. Имя «Кларисса» казалось знакомым, и хотя она не могла вспомнить, где его видела, оно как-то было связано с ванной. Она включила свет, прочитала название марки газовой колонки. Проследила взглядом за газовой трубой, тянувшейся по стенам под потолком.
– Что-то случилось? – спросила Доменика, заворочавшись в кровати в соседней комнате.