– Ваша тяга к виртуальности выразилась довольно давно – это и книга о сектах в СССР «Новое сектантство», и такие загадочные авторы, как Яков Абрамов, Иван Соловьев, чьи произведения вы публикуете[898]. Это реальные личности?
– Реальное обычно противопоставляется нереальному, возможному или должному. Такое противопоставление уместно в рамках модальных категорий, но не все можно заключить в эти рамки. Виртуальность – это и есть сверхмодальное бытие, в котором реальное, возможное и необходимое совпадают. Яков Абрамов – мыслитель старшего поколения, ровесник А. Лосева и М. Бахтина, но почти во всем им противоположен, если между такими двумя противоположностями можно найти еще место для третьей. Наверное, этого сделать нельзя, поэтому Абрамов и создал философию «всеразличия» и изгнал слово «противоположность» из своего лексикона.
А Иван Соловьев – почти мой ровесник, всего несколькими годами старше, но совершенно немыслимого для меня призвания (загадка для всех его знавших) – основатель религии Слуха. Эти мыслители, несомненно, были и в еще большей степени будут.
Транскультура
– «Книга книг» – своего рода образ культуры, который можно уподобить живому древу, из каждой ветви которого вырастают другие ветви. Насколько правомерно такое уподобление?
– Вполне правомерно. У меня есть такое понятие – «транскультура». Транскультура – это творчество в жанре культуры, где сама культура выступает как объект творчества. Как это возможно? Обычно культура – это производная от творческих усилий в разных областях или дисциплинах: кто-то рисует картину, кто-то пишет стихотворение, кто-то сочиняет музыку или выводит научную формулу, а все вместе становится культурой. А как можно творить произведение в жанре культуры? В известном смысле это – как хлопок одной ладони.
Мне кажется, русской культуре по сравнению с западной свойственно тяготение к тому, чтобы сделать саму культуру объектом творчества, не удовлетворяясь работой внутри отдельных наук и искусств. Скрябин, Мережковский, Бердяев, Вяч. Иванов, А. Белый да и весь Серебряный век были больны этой идеей, и даже марксизм был принят в России как проект преобразования культуры как целого. Весь наш ХX век был неудачным опытом работы с культурой, неудачным потому, что субъектом и критерием действия была только одна ее часть – политика. Тоталитаризм – это диктат одной части культуры над ее целым, а такой диктат может исходить не только от политики, но и от техники, науки, эстетики, морали, религии, чего угодно. Но культура больше своих составляющих и может сама себя преобразовывать. Транскультура – это и есть самосознание и самоорганизация культуры как целого в противовес искусам политизации, технологизации, сциентизма, эстетизма, морализма, религиозного фундаментализма и других попыток навязать культурному целому свойства одной из частей.