Лекции по искусству. Книга 3 (Волкова) - страница 18

Когда люди приходят в музей и видят вот такой предмет, то они просто постоят около него, посмотрят и уйдут. Кому-то это интересно, кому-то это не интересно, а ведь на самом деле этот предмет родился из тончайшей и сложнейшей ткани искусства. Этот предмет родился из Пира.

Помните, я рассказывала о Пире? Мы с вами еще раз к нему вернемся. Эта амфора, в которой греки приносили вино. Потом они приносили воду в гидриях, смешивали ее с вином в кратерах. И вот эту смесь жуткой гадости и кислятины называли вином.

Гидрия

Амфора

Кратер

Греческое вино, смешанное с водой, подавалось на Пиру. Его пили и вели беседы о главном. Одним из самых тяжелых условий разговора на Пиру были изображения предметов, стоявших вокруг. А что здесь изображено? Один из самых популярных видов Олимпийского спортивного состязания — бег. И будь любезен, смотри на вазу и говори. Или изображена борьба. Тогда говори о борьбе. А еще тут есть такая маленькая хитрость — жуткий текст. Все сидящие должны знать о беге или борьбе всё-всё. Почему имеется именно такой шаг, а не другой? Что-то там о движении рук. Почему они бегают обнаженными? А еще все должны были знать: когда и на каких Олимпиадах бегали именно таким образом. Что?

голос из зала: А если я не хочу знать?

Волкова: Каждый должен был знать. Каждый! И рассказать об этом. А еще они должны были рассказать, кто стал победителем в таком-то роде бега и процитировать Гомера, или выдать собственные стихи. Это колоссальный труд. Вот в этом и была культурная деятельность общества. И она непосредственно была связана с этими предметами.

Проходит время, история все это растворяет и остается тот самый предмет. И все забывают, а с чем он был связан? И пишут о нем так, как описывают картинки: античная ваза — предмет экспорта. Нет. Предметом экспорта античная ваза стала тогда, когда распался Пир. Это я говорю к тому, что любая культура, с которой мы сейчас имеем дело — есть артефакт, раритет, существующий исторически и художественно совсем в другом контексте, и на совсем других волнах, нежели та история, в которой он был сотворен. Поэтому то, что я вам буду показывать, это уже есть вынутые из своего времени и живущие в другом культурном пласте вещи, потому что каждое искусство имеет несколько историй. Оно имеет историю своего рождения, историю своего создания и историю продленности существования. Мы с вами сейчас имеем дело с продленностью. А что такое продленность существования? Это неизменность нашего интереса. Это неизменность наших художественных вкусов, это то влияние, которое, по ходу бега этих исторических вещей, оказывает свое действие на культурное сознание других людей, других эпох и так далее. То есть, это вообще необыкновенно интересная и очень важная для нас форма. Но сейчас, прежде, чем мы посмотри некоторые вещи, я должна коснуться одного, очень важного обстоятельства, которое в прошлый раз я не успела вам рассказать — у нас с вами не хватило времени. Если вы помните, я говорила вам о том, что читала только у Павла Александровича Флоренского — величайшего человека русского Ренессанса. Вы слышали что-нибудь о нем? Только честно говорите мне, слышали или нет? О Павле Александровиче Флоренском? Вы слышали. Еще кто? Никто.