Вообще, кто-то, кого-то будет уважать, если покончит жизнь самоубийством не театрально, не публично, не на миру? И вокруг тебя не будут танцевать? А как они вышагивали! А как они салют военный отдавали! А какие у них были театральные формы жизни! А какая у них была театральная архитектура! А какие театральные буквы! Итальянцы до сих пор сохранили в себе эту театральность. Бессознательно. Вы обращали на это внимание?
Завтра сорок дней, как умер мой друг Тонино. Это же был просто театр одного актера. У него в доме постоянно происходила пьеса Пиранделло. Вот сидим я, его жена Лора — разговариваем, работаем. В этот холл, где мы находимся, выходит несколько дверей. Вдруг, стук во все двери. И начинается. Все входят и все со своими репликами. Это же так смешно! У них домработница — Николетта, которая готовит. Так она входила каждые десять минут, руки в боки и орала. Кричала так, словно сегодня конец света объявили: «Чем заправить суп?» Я говорю: «Тонино, в чем дело?» А речь идет о супе, насколько я понимаю. «Чего она орет?» И он тоже начинает орать. Потому что они все время играют, как дети. Постоянно играют. Вы обратите внимание, что итальянцы очень театральны в своем поведении. С жестикуляцией. Это у них генетика такая, ментальность.
Я потом расскажу, зачем они Форум строили, как они вели себя в нем. Это всегда был спектакль. Они всегда играли в спектакль. В этом сочетании необыкновенной серьезности, мужественности, силе, культе власти, очень большой и волевой концентрации, в очень сознательном, гражданском проживании жизни, которое было свойственно всем. Солдатам за кусок земли или чего-то там еще. Или в желании стать Императором, как у Веспасиана Флавия. Всегда была концентрация воли и энергии с одной стороны, а с другой, абсолютно фантастическое, театральное проявление этого. Когда Императору Нерону захотелось покончить с мамашей, а это надо было сделать красиво, то он пригласил ее в гости, в свое имение, в Байи, где сейчас находится курорт. А у него были вращающиеся кессонные потолки. Грекам, ни в каком мифе, не снилась такая жизнь. Так эти кессоны, когда двигались, испускали ароматы или оттуда сыпались цветы. И он решил, что пускай кессонный потолок на мамашу свалится. Сначала он на нее с потолка ароматы и розы сбросит, чтобы та в блаженство пришла, а потом и сам потолок. И конец старушке. Все было сделано по плану. Только мамаша спала в соседней комнате, у конюха, и осталась цела. Следующая попытка вообще была головокружительная. Но она и тут избежала гибели. В конце концов, ему пришлось просто ее убить и все. Два раза ему хотелось сделать красиво, театрально, как полагается, потому что он сам был театральным актером.