Жичин положил трубку и невольно вздохнул. Тотчас почувствовал на себе укоризненный взгляд пленного.
— Нам все время твердили, что на нас напали большевики, — тихо сказал пленный. — А вам, наверное, наоборот?
Во-от, оказывается, что он недоговаривал. Убедил, что он не лгун, и решился. Верит, стало быть, что русские на них напали. И засело, видать, крепко, надо отвечать.
— Нам действительно говорили, что военные действия начали финны, — сказал Жичин.
Пленный был слегка озадачен. Он поднял на Ишутина пытливые глаза и долго не отводил их, словно чего-то ожидая.
— Мне тоже от войны никакой пользы, — сказал он. — Я человек рабочий. И мой отец был всю жизнь простым рабочим… Но я не могу понять: как маленькая страна может напасть на большую? На что расчет?
— На помощь, — твердо ответил Жичин. — Телефон у вас, как я вижу, немецкий, а пулемет — английский. Вот и весь расчет. С вами нам нетрудно общий язык найти, если будете сами по себе. Важно, чтоб вы куклами не были у пушечных торговцев.
— Так я и предполагал, — произнес он медленно, останавливаясь на каждом слове.
Он рассказал о своей семье, о том, что он на три четверти финн и на целую четверть русский, а невеста у него даже наполовину русская.
Жичин с Ишутиным переглянулись: у них и невест не было. До службы как-то не обзавелись, не успели, а на службе какие невесты?
На тумбочке что-то загудело. Жичин не сразу догадался, что это телефон.
— Теперь это вам, — сказал пленный.
Жичин взял трубку и услышал голос Прокофьева:
— Поблагодари своих комсоргов — информация оказалась точной. Что интересного видно с маяка?
Жичин обещал доложить через пару минут, признался, что заговорились с пленным. Трубка была еще у него в руках, когда Ишутин прошептал, что на юго-востоке появились темные точки. Жичин повторил его слова. Прокофьеву и услышал приказание наблюдать и докладывать.
В рассветной синеве у самого горизонта что-то темнело и копошилось. Живое существо разрасталось вширь и вглубь. Это могли быть только люди, потому что в лютый мороз никому больше нет дела до скованного льдом залива. Сердце так и заколотилось от радости: это ж отряд балтийцев. Рота сделала свое дело, и они могли встретить друзей с чистой совестью.
А вдруг это белофинны? Невероятно, конечно. Финны шли бы с севера либо с северо-запада. И по времени это может быть только кронштадтский отряд. Но на войне, как говорят, и опасно самое невероятное: возьмут да ударят с юго-востока. Жичин собрался было звонить Струкову и Прокофьеву, но пленный протянул ему бинокль.
Стоило поднести к глазам бинокль, как все опасения рассеялись. По одним лишь халатам-панцирям можно было безошибочно определить: войско это было не финское. Жичин связался с батареей и доложил Струкову, что с юго-востока к острову приближается родной отряд.