Прибор Федоров разобрал и собрал. Подделки не обнаружил. Но от остальной части заказа отказался. Честно сказал и Арсению, и Елизавете, что за свои деньги нанял частного детектива, который проверит все пункты голословного обвинения дамы-партнерши. И если что-то есть, скрывать не станет.
— В науке, в отличие от нашего дикарского бизнеса, нет конкурентов. Мы не имеем права скрывать что-то друг от друга.
Все это время Арсений продолжал встречаться с Эммой. Каждый день. В худшем случае через день. Они ужинали в ресторане, ночи проводили в его квартире. Эмма могла быть уверенной в одном: она оставалась для него все такой же желанной. И он едва сдерживал нетерпение, говоря о будущей свадьбе, уточнял какие-то хозяйственные детали подготовки. И держал за зубами постоянный, жгучий вопрос: «Когда?» О скандале с оборудованием они решили молчать. Если у Арсения вырывалась фраза, связанная с Федоровым, то всегда с уточнением: «Этот псих».
Федоров же никому не рассказывал о расследовании своего детектива. Но выглядел он все ужаснее. Когда приходил к Елизавете, Эмма слышала его хриплое дыхание из другой комнаты.
В тот день она приехала от Арсения позднее обычного, около полудня.
У нее был свободный день на работе, и они с Арсением завтракали в новом ресторане на Рублевке.
Она вошла в квартиру и наткнулась на странный, тревожный взгляд бабушки.
— Что-то случилось, Ба?
— Да. Федоров в больнице в тяжелом состоянии.
— Пневмония или вообще? Я думала, не образование ли в легких…
— Совсем не то. Его ночью избили во дворе института до полусмерти.
Эмма застыла в недоумении. И вдруг, как будто кто-то без ее ведома нажал в мозгу и душе клавиши «гроза»: она разрыдалась, горько, страстно и обильно.
— Ах дурак, — проговорила она. — Я подумала, что это может случиться, когда он сказал: «Засвечу по всему свету как мошенника позорного».
— Что ты говоришь?! Ты же не думаешь, что это Арсений?
— Арсений, в общем, ни при чем. Есть единая криминальная система со своими понятиями. Все под ними ходим. А у Арсения именно на эту ночь было алиби. И именно после ночи с алиби мы были в людном месте, где нас видели свидетели. Первый раз мы завтракали в будний день в ресторане.
Медперсонал клиники, куда по просьбе Елизаветы перевезли Федорова, ничего не мог поделать со строптивой посетительницей. Девушка стояла у окна на площадке у реанимации и отказывалась даже спуститься в вестибюль.
— Вы ждете, чтобы я вызвала охрану или полицию? — нервно спросила старшая медсестра. — Вы больному даже не родственница. Хотя здесь торчать нельзя никому.