Четвертого сентября из «Крестов» и других тюрем выпустили арестованных в июле большевиков, в том числе и Троцкого. Он вспоминал, что в последние дни августа — в начале сентября «Петроградский Совет обнаружил столь резкий большевистский крен, что удивил оба лагеря: и правый, и левый. В ночь на 1 сентября, под председательством все того же Чхеидзе[5] Совет проголосовал за власть рабочих и крестьян. Рядовые члены соглашательских фракций почти сплошь поддержали резолюцию большевиков».
Стоить добавить — 9 сентября председателем Совета стал сам Троцкий. На состоявшихся 25 сентября перевыборах Исполкома Петросовета большевики получили значительное большинство. Большинство большевики получили и в Московском совете. Антонов-Овсеенко отмечал, что тогда «революция победила окончательно в сознании рабочих и солдатских масс».
Накануне
Обстановка в стране накалялась. На фронте наступали немцы. 3 октября началась эвакуация Ревеля, 8 октября немецкие войска захватили Моонзундские острова, создав тем самым непосредственную угрозу Петрограду.
Временное правительство металось: после долгих проволочек оно назначило выборы в Учредительное собрание на 12 ноября, а его первое заседание — на 28 ноября. С другой стороны, обсуждался вопрос о переезде министров и депутатов будущего собрания в Москву — ввиду угрозы приближения германских войск. Собирались также эвакуировать крупнейшие петроградские предприятия. Решение об этом было, в общем, принято — споры шли только о сроках. Когда информация об эвакуации появилась в газетах, Троцкий заявил: «Если правительство не в состоянии защитить Петроград, оно должно либо заключить мир, либо передать власть другому правительству». Кстати, Петроградский совет, согласно этим планам, эвакуации не подлежал.
Вечером 10 октября состоялось совещание ЦК партии большевиков, на котором большинство высказалось за восстание[6]. 16 октября состоялось еще одно, расширенное, заседание ЦК. За подготовку к восстанию высказались 19 человек, против — двое (Зиновьев и Каменев), четверо воздержались. Антонов-Овсеенко описал, как на следующий день после этого заседания они с Николаем Подвойским (который вскоре станет заместителем председателя только что созданного Военно-революционного комитета) и руководителем «Военной организации» Петроградского комитета большевиков Владимиром Невским встречались с Зиновьевым и Лениным. Зиновьев, по его словам, был загримирован и похож на приказчика. «Если вы сможете доказать, что, взяв власть, продержитесь хотя бы две недели, я буду за восстание», — говорил он. Антонов ему ответил: «Выхода нет. Мы уже в бою. Надо победить или умереть!» Потом они поехали к Ленину, который выглядел как «седенький, с очками, довольно бодренький старичок добродушного вида: не то учитель, не то музыкант, а, может быть, букинист». Потом, правда, Ленин снял очки и парик и начал горячо доказывать пагубность всяческих отсрочек от восстания. Выйдя от Ленина, они увидели какого-то подозрительного велосипедиста и подумали, что это полицейский «шпик». Тогда как раз газеты сообщали, что правительство напало на след Ленина. Антонов на всякий случай сунул руку в карман, где лежал револьвер, а Подвойский вернулся в дом, чтобы предупредить Ленина. Но тут велосипедист укатил. Еще через несколько минут из дома вышел загримированный Ленин и отправился на другую конспиративную квартиру.