Богданов в «мировой революции» сильно сомневался. Но, считал он, если даже она и произойдет, то не стоит говорить о «социализме завтрашнего дня». «Завтра ли?» — задавал он вопрос. И отвечал: «Нет. Основы для такого «оптимизма» более чем шаткие». А когда же? Неизвестно. «Из царства необходимости в царство свободы ведет не скачок, а трудный путь. Но каждый шаг этого пути есть уже завоеванная частица самого царства свободы», — писал он.
Для Ленина это была явно «меньшевистская» постановка вопроса.
«Мы во власти мятежного, страстного хмеля»
Вооруженный захват власти, первые акты Гражданской войны и террора, разгон Учредительного собрания в январе 1918 года — все это Богданов принять не мог. При этом он одобрил «похабный», по выражению Ленина, Брестский мир с Германией, по которому от России отходили огромные территории. В этом вопросе он понимал Ленина и считал, что Россия воевать больше не может и что продолжение войны — это путь к германской оккупации.
Трудность положения Богданова в это время была очевидной. Он «чужой среди своих», «антиленинский большевик». За революцию, но не в таких формах, как она произошла в Октябре. Что ему было в таком случае делать в период «триумфального шествия Советской власти» — в первой половине 1918 года? Через пять лет, находясь во Внутренней тюрьме ГПУ на Лубянке, Богданов напишет в своих показаниях, что он «поневоле ушел в келью Социалистической академии».
Социалистическая академия была создана 25 июня 1918 года, и Богданов был избран ее членом, вошел в ее Президиум и, как он отмечал в автобиографии, «перешел всецело на научную и культурную работу». Он преподавал еще политэкономию в Московском университете. Новые власти ему в этом не препятствовали, хотя Ленин по-прежнему относился к Богданову холодно-сдержанно. С другой стороны, он не возражал против его избрания в Социалистическую академию. По некоторым данным, даже рекомендовал привлечь его к преподавательской работе.
Основным же полем деятельности Богданова в эти годы стала добровольная организация «Пролетарская культура» или «Пролеткульт». По существу, Богданов и был ее главным идеологом. Самое распространенное воспоминание об этой организации (у тех, кто о ней вообще помнит) — это, конечно, стихи «пролетарского поэта» Владимира Кириллова[51] «Мы»:
Мы во власти мятежного, страстного хмеля;
Пусть кричат нам: «Вы палачи красоты»,
Во имя нашего Завтра — сожжем Рафаэля,
Разрушим музеи, растопчем искусства цветы.
Мы сбросили тяжесть наследья гнетущего,
Обескровленной мудрости мы отвергли химеры;