***
Внутрь я зашёл третьим. С первым кандидатом проговорили минут пять. Со вторым — около десяти. Я успел поболтать с Гатсом, узнать, что рассказывать ему о возвращении особо нечего, и окончательно разнервничаться.
Не люблю ожиданий. Почему-то зайти к Черному мастеру было страшно. А сильнее ожиданий я не люблю только страх. Тем более такой глупый. Поэтому и пошёл третьим, не желая терпеть внутренние метания. Никто не возражал. Видимо, не я один испытывал смятение.
Черный мастер сидел на стуле, за самым обычным, потрепанным жизнью столом. Напротив стоял ещё один стул, куда мне и предложили сесть. Было несколько дико видеть этого мужчину настолько близко. Его броня точно в Колодце добыта. Слишком нереально выглядит. Причем такое ощущение, что добыта по частям и собрана в нечто единое.
— Ну… — протянул Черный мастер. — Рассказывай.
— Что рассказывать?
— Почему я должен взять тебя в ученики.
— Не знаю.
— Да? — лица не было видно, но сложилось впечатление, что меня внимательно осмотрели. — Волосы у тебя странные. И глаза. Слышал уже об этом?
— Каким родился, — нахмурился я.
Волосы у меня пепельного цвета, а глаза — зелёные.
В обычном состоянии тускло зеленые. А в драке, по словам очевидцев, они наливаются яркой зеленью и выглядят пугающе. Сколько раз меня хотели избить за эту диковатость — не счесть. Сколько раз я отхватывал и сам бил в ответ — тоже не сосчитать.
— Значит, уговаривать меня взять тебя в ученики не будешь?
— А камни останутся у меня, если не попаду в ученики?
— Конечно. Ты же их сам добыл.
Верилось в это с трудом. Слишком ценная добыча, чтобы так легко отпустить человека с ней. Скажет иди, свободен, а на выходе охрана меня пристрелит. Как постороннего.
— Это единственное, что тебя волнует? За камнями пришёл на испытание? — спросил Чёрный мастер. — Ясно.
Я промолчал, но ответ и так был понятен.
— Если честно, — сказал он. — Я ожидал, что меня поуговаривают.
— Простите. Не подготовился.
— Эх, — вздохнул он напоказ, окончательно приводя меня в недоумение. — Тогда зайдем с другой стороны.
Если закрыть глаза и слушать один лишь голос, сложится впечатление, что говоришь с совершенно обычным, в хорошем настроении мужчиной. Который забавляется, но при этом абсолютно безобиден. Но тогда почему я внутри так напряжен?
— Как зовут твоих родителей?
— Я могу не отвечать?
— Можешь, — легко согласился он. — Но, думается мне, открытость пойдет на пользу этому разговору.
— Я не знаю, как зовут моих родителей.
— Даже так… — протянул он задумчиво. — А воспитывала тебя… Женщина?
— С чего вы взяли? — внутри я заледенел.