Сегодня оказались еще стихи, так что сам Толстой написал большое письмо о «зловредной эпидемии стихотворства».
Вечером, кажется, опять по поводу книги Яроцкого, Л.Н. говорил:
– Большинство людей попадают в жизни в такую колею, из которой им ужасно трудно выбраться и не хочется, хотя бы это нужно было. И они в ней остаются. И это в религиозной сфере так же, как в научной. Вот Душан Петрович попал в такую же колею со своим отношением к евреям, о чем мы с ним сегодня говорили, – добавил, улыбаясь, Л.Н.
Я не говорил еще об этом печальном недостатке Душана Петровича – его антисемитизме. В человеке, чьи взгляды и чья личная жизнь могли бы служить завидным примером для каждого из нас, каким-то непонятным образом укоренилось недоброжелательство к целому народу. Говорят, это следствие впечатлений детства, проведенного в Венгрии, в области, населенной евреями. Все равно я никогда не мог понять этой странной слабости Душана Петровича. Не понимал ее и Л.Н., и никто из окружающих.
Толстой говорил не раз Душану, что его нелюбовь к евреям – это тот материал, который Бог дал ему для работы над ним и для преодоления в себе этого недостатка. «Если бы не этот недостаток, то Душан был бы святой», – говаривал Л.Н. о своем друге.
В ответ на слова о «колее» Душан Петрович что-то ответил, и вот завязался длинный разговор о евреях. Душан Петрович спорил с Л.Н. с большим упорством.
– Как можно ненавидеть, не любить целый народ! – говорил тот. – Я понимаю, что можно инстинктивно питать нерасположение к некоторым недостаткам евреев, но нельзя же из-за этого осуждать их всех: надо, напротив, стараться самому избавиться от этого недоброжелательного чувства как от недостатка. Иначе будешь оказывать сочувствие и поддержку таким человеконенавистническим обществам, как «Союз русского народа», который устраивает еврейские погромы, и так далее. Евреи притесняемы, находятся в исключительном положении, и их нельзя обвинять в том, что они участвуют во всяком протесте против правительства, участвовали в революции.
Если я сам видел особенные черты в русском народе, выделял русских мужиков как обладателей особенно привлекательных сторон, то каюсь. Каюсь и готов отречься от этого. Симпатичные черты можно найти у всякого народа. И у евреев есть выдающиеся черты, например их музыкальность. Вы говорите, что дурные стороны у евреев преобладают, что они безнравственнее других народов, как это статистикой доказано, но я думаю, что статистика эта неверна; да статистика большей или меньшей нравственности и противоречит религиозному чувству. А что значит это слово «еврей»? Для меня оно совершенно непонятно. Я знаю только, что есть люди. Географическую карту я знаю, знаю, что здесь живут евреи, здесь – немцы, французы, но деление людей на разные народы мне представляется фантастическим. Я его не могу знать так же, как четвертого измерения в геометрии. Недоброе чувство может быть только к отдельному человеку.