Медитация тоже не помогала. Алексей честно старался. Можно сказать, жилы рвал. Только никак ему не удавалось нужное настроение поймать. Только настроится, нащупает вроде волну, как эмоции с силой накрывали его. Какая тут медитация, какое спокойствие и покой, как советовала целительница? Хорошо об этом говорить, когда ты сыт и лежишь в теплой постели. Попробуй быть спокойным и отрешенным, если все наоборот — тебя одолевает пронизывающий холод, сильно грызет чувство голода и, главное, обуревает страшное отчаяние. Как тут медитировать? Вот и срывался парень раз за разом. Ничего не выходило.
Он уже не понимал, сколько времени здесь находился. Коммуникатор давно сдох и часов Алексей лишился. Сложно было судить и по чувству голода. Вообще, в кромешной темноте этого подземелья время казалось относительным. Оно словно текло иначе: то растягивалось до бесконечности, то сжималось в единую точку. Парень сидел на месте и время замирало, начинал что-то делать и время бежало.
Не смотря на преследовавшие его неудачи, Алексей еще держался. Чтобы отчаяние не захлестнуло его с головой, все время пытался себя чем-то занять.
В очередной раз облазил скит, постаравшись запомнить расположении его келий и тоннелей. Отразившийся в памяти план оказался прост и не затейлив. Было всего два центральных хода, прорытых шагов на двадцать — тридцать перпендикулярно друг к другу. В разные стороны от них отходили небольшие каморки-кельи, в которых крупному человеку было особо не развернуться. Все было узкое, невысокое.
Не раз и не два начинал разбирать завал. Найденной в каком-то глухом углу железкой — то ли кованным гвоздем, то ли куском штыря — часами ковырял каменистую землю. Усилия прилагал большие, а результат небольшой. Попадалось много широких плит песчаника, наглухо перекрывавших проход. Один конец такой каменюки только подкапаешь, как пласт сдвигался и засыпал уже сделанное. Пробовал в бок копать, но толку и там не было. После полуметра земли везде сплошной камень начинался.
Утомившись, заползал в одну из келий. Здесь захлебываясь пил холодную, сводящую зубы, воду. Старался заполнить желудок полностью, чтобы заглушить голод. Откидываясь на каменную возвышение — лежанку, надолго замирал без движения, уставившись в неприглядную темноту. Лежал без всяких мыслей в голове.
Голод уже не особо беспокоил. В первые часы особенно тяжело было. В животе все бурлило, рычало, сосало под ложечкой. Все мысли крутились вокруг разных блюд. Живо представлял, как на столе перед ним стояла миска с ароматным густым борщом, как вгрызался в жирный кусок жаркого, как таяло на языке кремовое пирожное. От этих сводящих с ума картин, Алексей даже не удержался и сгрыз найденные им свечные огарки, которые одуряюще пахли салом. К исходу первых суток заточения его чуть отпустило. Желудок почти не болел. Про еду вспоминал все реже и реже. Слабеть только начал.