Добежав до двери лифта, доктор с силой ударил по кнопке вызова. Сам же облокотился на стену и запричитал:
— Вот же, старый пердун, снова без предупреждений прилетел, — едва эти крамольные слова вырвались у него, как ученый тут же вжал плешивую голову в плечи и начал испуганно оглядываться по сторонам. Не дай Бог кто-нибудь слышал, как он оскорбил такую особу. Никого не обнаружив, Отто Генрихович с облегчением выдохнул.
А бояться было чего. Словесное оскорбление по Государственному уложению законов Российской империи считалось довольно серьезным преступлением и каралось весьма немалым штрафом. Естественно, такой проступок должен был зафиксирован самым тщательным образом с привлечением, как минимум двух, заслуживающих доверия, свидетелей. Если же оскорбление касалось лица, принадлежавшего дворянскому сословию, а особенно его боярской части, то дело было совсем плохо. В таком случае штрафом уже было не отделаться. Виновному в лучшем случае грозили несколько лет колонии-поселения в пустынных зонах Казахской губернии, а в худшем случае можно было получить полноценную пятерку в Северном централе Магадана. Про оскорбление особы императорской фамилии, вообще, лучше было не заикаться. Там и головы запросто можно было лишиться, так как такое действие проходило по категории государственных преступлений особой тяжести.
— …Опять результатов будет требовать. Кхе-кхе-кхе, — кряхтел он, в нетерпении переминаясь возле двери лифта. — А где их взять результаты-то?! Где, скажите мне на милость?! С неба что ли свалятся! — в раздражении он еще раз с силой вдавил в стену кнопку вызову. — Объект совсем не идет на контакт… Еще это дурацкое требование постоянно держать его на химии.
Про химические коктейли, которыми щедро пичкали его пациента, доктор вспомнил отнюдь не из-за внезапно охватившего его человеколюбия. Он был ученый и про всякие мягкотелые глупости думал в последнюю очередь. О каком человеколюбии, вообще, могла идти речь, когда на носу было открытие века? Его заботило совсем иное. Химические препараты, призванные угнетать магический источник, вносили в разработанную им теорию очень серьезный элемент неопределенности, который ему так и не удалось просчитать. Не помогала и проработка вероятностных алгоритмов на одном из суперкомпьютеров Новосиба. Выход из этого тупика пока ему виделся лишь один — временно прекратить введение препарата пациенту, тем самым исключив побочное влияние химии. К сожалению, инструкции, доведенные до него на этот счёт, прямо запрещали снижать объем препарата и уж тем более отказ от него.