С Сашей Орловым мы, так случилось, живем параллельными жизнями. Я тоже любил распевать в детстве французскую песенку 1950-х годов Marjolaine, tu es si jolie и до сих пор, бывает, распеваю ее. Мне тоже нравится творчество французских шансонье, творчество, которое полно солнца, юмора и перца. Но не только песни объединяют нас – наши с Сашей домашние библиотеки полны французских книг, книг о Франции и русско-французских связях. Это неудивительно. Саша в детстве жил в Париже. Я чуть позже – тоже, в том же особняке советского посольства на рю де Гренель. Мой папа работал советником по культуре, Сашин папа – тоже, правда, это было в Риме.
Затем Саша с золотой медалью оканчивает московскую школу, по счастливой случайности его первым языком в МГИМО становится французский, и вся жизнь складывается из многолетних командировок в Париж. Наш автор рассказывает и о своей работе в Страсбурге и Женеве на международных площадках. Он везде отличник, не только в школе. Умный, яркий, инициативный дипломат. С одной, но важной «слабостью» – искренней любовью к Франции. Это многоэтажная любовь. Здесь преклонение перед «Моной Лизой» и обожание французской кухни, любовь к Люксембургскому саду и к политическим дискуссиям на французском телевидении, где Александр Орлов – всегда желанный гость. У него прекрасный французский. Он говорит, как француз. Но есть один любопытный нюанс, который я наблюдал и у моего папы, который, как известно, был личным переводчиком Сталина именно на французский язык. Это прекрасный французский выговор, но интонация – российская, неизбывная.
Благодаря Саше я смог после многих лет остановиться на рю де Гренель и посмотреть с балкона на тот сад, где бегал в детстве. Это как у Пруста, только вместо магдаленки – взгляд в сад, и вот все детство появилось, как на блюдечке.
– А где же золотые рыбки в фонтане? – спросил я.
На следующий раз, когда я приехал в Париж, посол сказал, что рыбки куплены и отправлены в фонтан резиденции посла, по месту назначения.
Саша стал послом, я – писателем. Это очень разные призвания. Я понимаю, что ко многим высказываниям и представлениям его обязывает служба, но поражаюсь его наблюдательности. Его портреты французских президентов – это маленькие шедевры. Конечно, я как писатель, чья жизнь тоже накрепко связана с Францией, могу иметь собственные представления о политическом добре и зле. Но мы с Сашей редко спорим. Нас связывают слишком многие проявления дружбы, здесь не до споров. Казалось, мы все знаем друг о друге. Но нет! Своей книгой о Париже Саша меня поразил.