Узнали мы об этом много-много позже. А тогда, когда вышли прощаться со своими пленителями, все, кроме меня, сдержанно радовались. Большая часть пришельцев уже покинула Бункер. Остались главари и моя дочь, с которой я не сводила глаз, стараясь запомнить каждую чёрточку. Понимая, какая незавидная судьба ждёт мою девочку, я в отчаянии молила Зелёную мать о том, чтобы моя кровиночка не досталась мучителям.
Последний, с Лавиньш на руках, перед тем как зайти в портал, повернулся к нам и, смеясь, напутствовал:
— Ведите себя хорошо. Храните Бункер. Вдруг он нам ещё понадобится.
Уже хотел было сделать шаг, когда рядом с ним неизвестно откуда появилась старуха в зелёном плаще, по которому струились серебристые косы.
— Отдай ребёнка, — строго сказала пришельцу, не моргая глядя ему в глаза.
И тот послушался. Не отрывая взгляда, поставил девочку на пол. Выпрямился, замер. А старуха продолжила:
— Ты сейчас уйдёшь и никогда никто из вас сюда больше не вернётся. Ребёнок останется здесь. Ты понял? Ступай!
Все замерли, глядя на гостью. Все, кроме Лавиньш. Забытая взрослыми, которые опекали её каждую секунду, не давая свободы, она поступила по-своему. Быстро-быстро перебирая маленькими ножками, вбежала в распахнутую портальную кабину. Дверь закрылась, панель управления замерцала и глухо загудела.
— Нет! — заорали мы хором с пришельцем.
Я от ужаса потери, а он… Не знаю причину, но действовал он быстро и радикально. Бросившись к устройству, с силой впечатал каблук тяжёлого ботинка в кнопку запуска. Наверное, хотел остановить процесс перемещения. Но портал сработал. Несколько мгновений напряжённого тревожного ожидания, и дверь распахнулась. Кабина была пуста.
— Пришелец, поняв, что Лавиньш исчезла, сначала схватился за голову, — продолжила свой грустный рассказ Сарон. — Потом начал с силой бить себя кулаками по лицу, воя от боли и проклиная своё тщеславие. Оказывается, неслучайно планировал он выйти из портала последним — возвращаясь с чудесной девочкой на руках, хотел явить себя спасителем народа от вымирания.
Но теперь потеряна не только надежда на возрождение родного мира, но и надежда на его собственное возвращение. Лавиньш исчезла.
Смотреть на всё это было до тошноты противно, и я пробормотала:
— Зелёная мать, когда же это закончится?
Старуха в зелёном плаще, до того незаметно стоявшая в тени, вдруг вышла на свет и, отвечая на мой вопрос, громко и чётко сказала:
— Тогда, когда призванная дева добровольно захочет спуститься вниз.
Сказала и исчезла навсегда.
— Это была Зелёная мать? — уточнила я.