«Не бойся. Я с тобой», — подбодрил Бродяга и выжидающе посмотрел на меня.
— Ты посмотри на неё! Я последние минуты жизни считаю, а она где-то пьянствовала! Уйду я от неё. Уйду! Никакой ответственности за мою жизнь. Сплошное легкомыслие и эгоизм. Как жить с такой, Инк?
Над головой громким шёпотом кто-то раздражающе зудел, мешая сосредоточиться на действительности и понять, кто я и где я.
Вопрос номер один: кто я? Почему я этого не помню? Неужели я спьяну пошла домой глючным порталом Бункера?
«Пошла»! Значит, я женщина. Самка человека. Ну, хоть что-то. Отчего такая пустота в голове? Может, умерла уже? Надо попробовать пошевелиться.
— Инк, посмотри, она рукой шевельнула! Скажи, сколько надо выпить, чтобы войти в такое состояние?
Шёпот. Как же он отвлекает. Но голос, кажется, знакомый. Что-то ещё в словах было? Инк! Да, я когда-то слышала это имя. Может, он поможет мне вспомнить, кто я? Что-то ещё важное было. Промелькнуло мимолётно, но важное. Бункер! Я там была, и там было плохо. Плохо всем. И портал там сломан. Переход памяти лишает. Мамочки! Я пропала. Понятно теперь, почему ничего вспомнить не могу.
— Туристка, ты глаза открыть можешь?
Не могу. Я же забыла, как это делать. Скоро забуду, как дышать и умру. Жалко. Хотелось ещё на Океане побывать, повидаться с Френки. Бируни для неё листочек передал. Умру и деда не увижу. Какая жалость.
— Инк, посмотри, у неё слёзы. Она плачет! Наверное, ей стыдно. Может, простим?
— Простим, обязательно простим. Агапи, сделай глоток. Будет легче.
Кто-то положил руку на затылок и приподнял голову, а к губам приложили что-то прохладное и влажное. Пить? Опять пить?! Хватит уже. Сколько можно!
Но несколько капель просочились сквозь расслабленные губы на язык, взбодрив гадостным вкусом тонизирующего напитка Инка.
— Сделай ещё глоток, — мягко попросил кто-то, и рот заполнила неприятная, но животворящая влага.
Как же я глотать её буду? Я же забыла, как это делать. Или помню? Но глотать было уже нечего. Пересохшая слизистая впитала напиток, как губка.
— Из чего делают эту гадость? — прошипел кто-то рядом.
— Инк! Она заговорила. Агуня, ты где шлялась, пьянчужка бессовестная?! — голос уже не шептал, а орал мне в ухо.
Заговорила? Это я, что ли, про гадость спросила? То есть я не утратила навыка речи. Может, всё не так плохо?
Глубоко вздохнула, и ноздри защекотал аромат свежесваренного кофе. Провела ладонью по поверхности, на которой лежала. Плотный ворс ковра из гостиной в доме Инка, если не ошибаюсь. Щёку щекочет мех подушки. Что-то не помню такой. Может, купил, пока меня не было?