Разумеется, использовать тайком в поединке доспехи было в высшей степени бесчестно. Да и вероломная смена руки в ходе схватки никак не украшала аристократа. Но я решил, что лучше уж быть живой свиньёй, чем благородным мертвецом.
Так я учился, но пришло время вернуться к другим воспоминаниям.
Когда я в первый раз увидел жену господина Фируза, госпожу Линию, она выходила из кареты, в которой приехала в поместье. Зрелище было просто восхитительное. Порхание дорогих шелков и шелест нижних юбок; корсаж из атласа, расшитый драгоценными камнями; на её шее сверкала нитка жемчуга; жемчужные браслеты украшали тонкие изящные запястья. Рыжие вьющиеся волосы ниспадали на плечи.
Я встречал красивых женщин и раньше – ярких полукровок на улицах Ролона, прекрасных зеленоглазых эльфиек из захолустных деревень, но ни одна из имперских женщин, которых я видел, не могла сравниться с этой сармийкой. Возможно, секрет заключался в цвете её волос…
Я тогда стоял рядом с господином Фирузом, помогавшим супруге выйти из кареты, буквально разинув от изумления рот. Наверное, не расстели слуга ковёр на пыльной земле, чтобы защитить туфельки госпожи, я сам кинулся бы на землю, ей под ноги. А уж когда на меня пахнуло изысканными духами, тут моя голова закружилась, и я чуть не потерял сознание.
Мы с Рикусом стояли, одетые в лучшие наши наряды, положив руки на эфесы шпаг, вытянувшись в струнку, словно почётная стража королевы. Господин Фируз взял супругу под руку и, прежде чем увести её в дом, остановился перед нами.
– Позволь, дорогая, представить тебе моего юного племянника Амадеуса и моего помощника Рикуса Рувина де Ризода.
Синие глаза Линии внимательно осмотрели Рикуса и меня, после чего она обернулась к мужу и заявила:
– Ещё один бедный родственник-нахлебник, которого нужно кормить и от которого придётся прятать столовое серебро.
Так состоялось моё знакомство с госпожой Линией.
До этого, с тех самых пор, как я прибыл сюда, и всё время, когда я пытался преобразиться в аристократа, усадебный дом был для меня оазисом безмятежного спокойствия. Хотя господин Фируз и нагружал меня учёбой, а Рикус за неловкость частенько награждал пинками и оскорблениями, я хорошо питался, спал в настоящей постели и каждую ночь просил моего Всевышнего не отсылать меня обратно на улицы Ролона, в эльфийские леса или на виселицу.
С приездом Линии дом перестал быть благословенным оазисом и оказался в зоне урагана. Эта женщина была в центре всего: требовательная и раздражительная по отношению к слугам, вкрадчивая по отношению к господину Фирузу, грубая с сестрой мужа, его племянницей и «племянником» и пышущая неприкрытой злобой к Рикусу. К последнему она относилась так, словно гость в любой момент мог сбежать, прихватив её драгоценности, и называла его не по имени, а не иначе как «этот головорез».