Не вызывало сомнений, я раньше видел этот герб в Ролоне. То был личный герб Лафета и его деда – вьюнок, скользящий по стальному рыцарскому ботинку. Как-то я подробно расспросил о нём Линию и выяснил, что права на него имел Дом Амадей – дом имперского герцога, прибывшего в Калион ещё во времена войны с эльфами.
– Помнится мне, что герб этого дома – голова медведя на кончике меча. Почему же его отпрыски носят какой-то из второстепенных гербов? – поинтересовался я у Рикуса.
– Тут существует никем не раскрытая тайна. Один из членов их семьи с гордостью носит старый герб, за что презираем и своим отцом, и своим сыном…
Да, сын герцога, внук старика, питавшего ко мне непонятную убийственную ненависть, и, если верить слухам, счастливый жених, который в скором времени должен стать супругом моей возлюбленной, как-то причастен к ограблению караванов с золотом!
Рикус обратил внимание на моё волнение, и я сказал ему, кому принадлежит экипаж.
– Вообще-то Лафет может и не иметь отношения к ограблениям, – заметил он.
– А я говорю, он причастен. Он и Корин де Мозер.
– Тебе это ведьма нагадала или ты дошёл до этого исключительно благодаря своему необычайно острому уму?
Однако я нисколько не сомневался в причастности Лафета к ограблениям. Мне было трудно объяснить это Рикусу, но я чувствовал в юноше то же самое бессердечие, которое являлось отличительной чертой де Мозера. От них обоих веяло холодной жестокостью. Да если уж на то пошло, грабить обозы с золотом – гораздо меньшее зло, чем фактическое убийство тысяч эльфов, погибших из-за обрушений в туннеле, а это преступление было на совести Корина де Мозера, поставившего дешёвые и некачественные строительные материалы.
Я слез с лошади и вручил Рикусу поводья.
– Хочу кое-что выяснить, чтобы знать наверняка.
Нырнув под забор постоялого двора, я подобрался к окошку.
Всего в нескольких метрах от меня Фарид с Лафетом выпивали и беседовали, как старые друзья и заговорщики. Неожиданно Фарид поднял глаза и посмотрел в окно – прямо на меня. Я отскочил как ошпаренный и со всех ног ринулся к лошадям.
– Лафет с Фаридом меня заметили! Что делать? – спросил я Рикуса.
– Мчаться как ветер назад, в Ролон, и доложить обо всём господину Фирузу.
Два дня спустя, трижды переменив лошадей, под неистовым ливнем, обрушившимся на нас при спуске с гор в долину Ролона, мы подъехали к предместьям столицы. Дождь хлестал с такой яростью, будто на небе сорвало краны. Нередко нам приходилось искать обходные пути: мы были вынуждены двигаться по возвышенностям, поскольку луга превратились в маленькие озёра, и проехать по ним было невозможно.