— “Нет, не самое подходящее слово. Скорее уж вера в лучшее…”. — Поспешила оправдать огненноволосую Эрида. — “Поторопись и вернись во внутренний мир. Дарагос требует твоего присутствия”.
— “А самому сказать не судьба?”. — Огрызнулся перерождённый, надёжно заперев единственный вход в лабораторию. Он лишил доступа в это помещение даже Лекси, так как опасался, что через сутки-двое она всё-таки сунется внутрь, проигнорировав тот факт, что внутри есть все необходимые для выживания припасы. Ну а помочь Элину не смог бы даже мастер-целитель, чего уж говорить о мокрых полотенцах на лбу или травяных отварах.
— “Говорит, что это тебя добьёт”.
Чертыхнувшись, Элин устало опустился на пол и сунул под голову мистическим образом оказавшуюся под рукой книгу, оперативно отрешившись от физического тела. Его путь лежал во внутренний мир, который, признаться честно, выглядел настолько паршиво, насколько только возможно.
— Что происходит?! — Прокричал перерождённый, перекрикивая чудовищные завывания ветра, давным-давно посрывавшего листву с деревьев и прижавшую траву к земле так, что о её существовании впервые оказавшийся здесь наблюдатель мог не догадаться вовсе.
В то же время на затянутом грозовыми тучами небе виднелся колоссальных размеров серебряный росчерк, сквозь который виднелось абсолютное ничего. Элин видел это ничто — и понимал, что это просто тьма, но в то же время вообще не она. Просто… ничего. Не чёрное и не белое, а никакое.
И просто так совпало, что его личное “ничего” — это забытье и мрак, а не розовая клякса, например.
— Это то, что бывает, если возомнивший себя богом кретин пытается связать чью-то судьбу со своей! — Не прокричал — пророкотал Дарагос, находившийся сейчас подле беседки. И он не просто там стоял, а что-то делал с плавающим перед ним разноцветным туманом. — И что самое обидное — я ничерта не понимаю! Причины, повлёкшие за собой начало саморазрушения твоей души мне не ясны!
— Саморазрушение?! — Скепсис из восклицания поравнявшегося с мужчиной Элина можно было черпать голыми ладонями. Ведь он отлично помнил, как всего полчаса назад вещающий о произвольном начале “саморазрушения” мечник буквально пробил ему грудь мечом. Словно воин отрубил врагу голову, а потом сказал, что тот умер из-за кровотечения. И ведь не соврёт, собака.
— Моя атака послужила катализатором, так как в твоей душе уже наследил Марагос. Он явно пытался привязать к тебе “ключи”, сделавшие его тем, кто он есть… но как, и что с этим можно сделать я не знаю. — А боль тем временем всё нарастала, так что Элину всё меньше и меньше хотелось бросаться в пространные рассуждения.