— Хотел бы я сказать, что это всё благодаря твоей верности Китежу… но это было бы неправдой. Верных людей много, и некоторые из них в своей безумной и фанатичной преданности готовы обратить оружие против самых близких для них людей. Но не это сомнительное качество я рассмотрел в тебе, Элин. Мудрость. — Неспешно встав из кресла, — Элин сделал то же самое буквально в то же мгновение, — Гайо Бельфи подошёл к перилам, опоясывающим веранду. Опустив на них уже сухощавые, но всё ещё жилистые руки, он втянул носом тёплый весенний воздух, явно выгадывая для себя дополнительное время на раздумья. И так как в голову абсолюта Элин не лез даже опосредованно, о мыслях старика он мог лишь гадать. — Да, это та самая мудрость, что приходит к умным людям к концу их жизни. Ты никуда не торопишься — но вместе с тем никогда не прохлаждаешься попусту. Ты пропускаешь мимо незначительные мелочи, но безошибочно вычленяешь из этого потока по-настоящему важные вещи. Наконец, ты чётко знаешь, что и как нужно делать для достижения желаемого. Пророк ли ты? Сомневаюсь. Но вот старец, запертый в молодом теле…
Взгляд Элина помутнел на секунду, но лишь затем, чтобы вспыхнуть чистым изумрудом. Впрочем, более он ничего не предпринял, так как Гайо Бельфи точно так же оставался спокойным, расслабленным и самую малость весёлым.
Ему было действительно забавно смотреть за перерождённым, к секрету которого он умудрился-таки прикоснуться.
— Это очень… странное предположение, протектор.
— Странное. Потому я и не замечал очевидного… сколько? Четыре года? Тем летом ты появился в Китеже, и, признаться, провёл нас всех. Уникальный геном, любовь к книгам, продемонстрированный ранее талант… до поры этого и правда было достаточно. — Бельфи не собирался драться. Более того — он предстал перед Элином настолько беззащитным, насколько таковым мог считаться абсолют. И для такого человека, как Гайо Бельфи, этот жест стоил и значил очень многое. — Но за последние дни я сопоставил все известные факты, и понял — ни геном, ни даже чьи-то воспоминания объяснить произошедшие с тобой изменения не могут. Единственный вариант — это замещение Элина Нойр, разгильдяя и повесы, куда как более страшным человеком, которому мешает лишь слабое тело. Ты ведь был абсолютом, Элин?
Целую секунду перерождённый не отвечал, то ли подбирая слова, то ли решая, как ему сейчас действовать. Он, вероятно, мог бы воспользоваться беззащитностью протектора, убив его на месте, но — что потом? Мог ли кто-то гарантировать, что после этого против него не обернётся весь Китеж? Ведь Бельфи мог поставить перед советом условие, спусковым крючком которого является его смерть на “переговорах”.