… несколько ритмичных надавливаний скрещёнными ладонями на нижнюю часть грудины, и снова выдох…
— Я… — запыхавшись, подбегает немолодой, но крепкий мужчина с дикими глазами и смутно знакомым лицом.
— Вдыхайте! — коротко командую ему. Сейчас не до расшаркиваний, и благо, мужчина адекватный… Вдохнув, он с силой прижался к ней губами…
— Хватит! — лязгаю голосом и несколько раз надавливаю на грудину. Ничего…
— Ещё! — он припадает к губам девушки, и в этом момент до нас добегает мать. Упав на колени, она цепляется в плечи дочери, прижав её к себе и покрывая поцелуями.
— Анечка-а… — воет она, обхватив девушку и начав раскачиваться.
— Убрать дуру! — ору в бешенстве, уже примериваясь к подбородку чёртовой мамаши, и готовый если вдруг что, вырубить её к чёртовой матери, — Ну!?
… тот самый, с упитанным тельцем, оказался весьма кстати. Обхватив страдающую даму за талию, он решительно, хотя и совершенно неумело, потянул её от нас…
… и несчастная страдающая мать мгновенно превратилась в воющую и визжащую фурию! Завывая что-то нечленораздельное, она накинулась на нашего помощника, норовя выцарапать глаза, лягаясь ногами и натурально плюясь.
— Ещё! — командую напарнику, стараясь не обращать внимания на разыгрывающуюся рядом с нами сценку.
… выдох, несколько нажатий и…
— Кашлянула… — быстро проговорил мужчина, не веря сам себе.
— Лицом вниз, коленом на живот! — командую я, и напарник легко выполнил требуемое.
Вода выливалась в пароксизмах рвоты и кашля, в соплях и слюнях, под аккомпанемент завываний фурии и попытках утихомирить её.
— Всё… — устало произношу я, — задышала.
— Да не трогайте вы девочку! — рявкаю на излишне резвую даму, — Ей сейчас нужен покой, а не ваши причитания!
К моему удивлению, она послушалась и закивала, глядя как на пророка выпученными глазами. Разом вся какая-то выцветшая, потрёпанная, постаревшая, с выбившимися из причёски прядями мокрых волос, она уселась прямо на камни, подогнув под себя ноги, и тихо гладила по спине девушку, всё ещё надрывающуюся кашлем.
— Медика, — приказываю я, устало водружая себя на дрожащие конечности, — и покой! Да, у кого-нибудь есть плед? Постелить чуть дальше и осторожно перенести её туда. И не трогать! Накрыть чем-нибудь и ждать. Да тем же пледом!
— Уже послали за врачом! — деловито отозвался пробирающийся через толпу пожилой заслуженный городовой, на лице которого читается явственное облегчение.
— Благодарю, — киваю служивому, — сразу видно дельного человека.
— А вы, простите… — он останавливается, смущённо кашлянув в роскошные усы.
— Пыжов, Алексей Юрьевич, потомственный дворянин, — представляюсь второй раз за последний час, — В настоящее время домашний учитель, живу на квартире Сабуровых.