— Стой! — окликает он меня, — Да стой же ты!
Останавливаюсь нехотя. Не он первый, не он последний… это игра не в одни ворота, и многие торгованы пытаются вешать мне лапшу на уши, втюхивая всякий хлам в стиле цыганского НЛП.
— Погодь, — он разглаживает усы и подходит, за рукав подтягивая к своему прилавку, — мине Михаилом зовут! А ты тот парнишка, што книжки вот так вот — фыр-р! Пролистал, и на всех языках понимаешь?
— Не на всех, но если фыр-р, — чуть улыбаюсь, но без ехидцы — так, чтобы показать, будто оценил удачную метафору, — то наверное я!
— Ага, — кивает тот, — вот и познакомилися! А ты ето… с часами также могёшь?
— Не настолько, — признаюсь ему, будто сожалеючи, — починить или вовсе собрать могу, но на часового мастера не тяну.
— Ага, — озадачивается тот, — собрать могёшь, но не мастер? Ет как?
— Опыта мало. Сделать могу всё тоже самое, просто дольше буду возиться.
— А-а… — выдыхает новый знакомец, а я гляжу, что и остальные торговцы прислушиваются к нашему разговору, — во оно што! Так ето… правда хлам?
— Ну да, — я почти не вру. Часы поломаны, и чёрт его знает, какой они фирмы, но видно — не халтура! Были.
— Ага, — картуз сдвигается на затылок, — а ты ето… поглядеть могёшь?
— За такой погляд деньги берут! — скалю зубы, ничуть не стесняясь своего дворянства.
— А ето… может, часики и возьмёшь? Подешевше?
… торгуемся мы недолго, но интересно и образно, а точнее, образно — это я, а Михаил всё больше связками слов пользуется. Наконец, приходим к соглашению, что часы стоят не больше полутора рублей, после чего я трачу примерно с полчаса на проглядку как тикающего, так и безнадёжно мёртвого часового хлама, вынося свои вердикты по каждому случаю.
" — Кажется, новый приработок у меня появится раньше, чем я предполагал!" — мелькает весёлая мысль.
Для подарке младшей получасом позже купил очень хороший бронзовый корпус вовсе без начинки, отдав "за красоту" полтину. Не жалко! Даже странно немного, что такое ювелирное мастерство исполнено всего лишь в бронзе. Или это ученическая работа будущего мастера? Возможно…
— Вор! Вор! Держи вора! — взвился над толпой пронзительный бабий крик, поднимая в небо голубей. Бывает… таких криков здесь — сотни на день. Крики начали удаляться куда-то, а потом, судя истошному женскому вою и проклятиям, воришка сумел-таки удрать свой со своей добычей.
— Вот он! — раздалось очень близко и очень пискляво, — Вот!
… и на моё плечо опустилась рука городового, сжав его до синяков, до багровых кровоподтёков.
— Вот тот самый мальчик, который дедушку спас, когда мы под трамвай попали! — на меня налетела девочка, за которой едва поспевала худощавая миловидная женщина чуть за тридцать, — Я Лиза! Лиза Молчанова!