Конечно, мы оба с радостью принимаем это почетное предложение».
Воронин пытается отговорить Шмидта от этого похода, но начальник экспедиции тверд в своем намерении. Он настроен бодро, уверен в успехе. Перед самым выходом в путь Шмидт торопливо записывает в дневнике: «Капитан о нас трогательно заботится и, видимо, очень обеспокоен, даже шутить на эту тему не позволяет. Я — вероятно, по недостатку трагического опыта — весел и рад приключению».
Они спустились с «Седова» на лед 27 августа в девять часов вечера — вчетвером: кроме Б. В. Громова и географа И. М. Иванова Шмидт взял себе в спутники опытного матроса Иванова.
Поначалу все складывалось удачно. «Вышли очень бодрым шагом, — пишет Шмидт в дневнике, — прошли несколько полей, по двое, вытягивая нарты с лодкой. Но скоро поля кончились, пошли торосы, зигзаги, вверх и вниз, в обход и через рапаки. Движение сильно замедлилось… Появились первые разводья, пока небольшие. Прыгаем, притягиваем и отпихиваем льдины, устраиваем из них плоты. Громов предлагает бросить лодку и идти налегке — хорошо, что я не согласился. Устали, разложили палатку (3 утра). Согрелись. От парохода отошли километров 5, но к берегу не видно приближения, оказывается, лед дрейфует от бухты».
Шмидт не сразу оценил, как велика опасность этого дрейфа. Лед из бухты двигался через пролив в открытое море. И если бы на одной из льдин туда вынесло четверых путников, ледоколу вряд ли бы удалось их найти. А тут еще усилился ветер с норд-оста, ледяные поля под его напором задвигались быстрее. Между ними то и дело стали появлятся разводья. Была пущена в дело брезентовая лодка-каяк. Однако она с трудом могла взять двух человек — и то чуть не черпала бортами воду. Так что переправляться на каяке приходилось в три приема. При этом, пока матрос Иванов доставлял одного пассажира, узкое разводье превращалось в озеро. И если в первый рейс приходилось преодолевать полосу воды всего в несколько десятков метров, то к последнему она уже достигала километра-полутора. А каяк плохо был приспособлен для плавания по таким просторам. Они пробирались к берегу всё медленнее.
Стало ясно, что до зимовки им не дойти. Шмидт решил сменить направление и двигаться к острову Скотт-Кельти — ближайшей суше. Этот остров и маленький островок Мертвого Тюленя перед ним были двумя последними шансами на спасение. После них путникам уже не за что было зацепиться. Утром положение стало критическим.
Шмидт и Громов перебрались на каяке через очередное разводье. Матрос Иванов возвращался назад, чтобы доставить географа Иванова. Но того отнесло так далеко, что Шмидт мог разглядеть своего товарища только в бинокль. А в это время льдина, на которой находились Шмидт и Громов, все быстрее уплывала на юг. И хотя ее курс проходил мимо острова Мертвого Тюленя, перебраться на него без лодки путники не могли — остров со всех сторон окружала вода.