Энергия кризиса. Сборник статей в честь Игоря Павловича Смирнова (Авторов)

Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа / Под ред. А. Д. Кошелева. М.: Гнозис, 1994. С. 366.

Там же.

См., например: Гриц Т., Тренин В., Никитин М. Словесность и коммерция. Книжная лавка А. Ф. Смирдина [1929]. М.: Агфар, 2001; Рейтблат А. И. От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии литературы. М.: Новое литературное обозрение, 2009. С. 83 и след.

См. в связи с этой проблематикой: Живов В. Первые русские литературные биографии как социальное явление. Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков // Новое литературное обозрение, 1997. № 25. С. 24–83.

См.: Тодд У. М. Дружеское письмо как литературный жанр в пушкинскую эпоху. СПб.: Гуманитарное агентство, 1994.

Так, Н. М. Карамзин, возражая тем, кто критиковал квазимассовую литературу 1830-х годов, подчеркивает просветительскую функцию любого чтения: «Не знаю, как другие, а я радуюсь, лишь бы только читали! И романы, и самые посредственные, даже без всякого таланта писанные, способствуют некоторым образом просвещению» (Карамзин Н. Сочинения в двух томах. Л.: Худ. лит., 1984. Т. 2. С. 119).

Смирнов И. П. Психодиахронологика. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М.: Новое литературное обозрение, 1994, особ. с. 67 и след.

Ср. давшую начало широкой дискуссии о русском байронизме монографию: Жирмунский В. М. Байрон и Пушкин. Л., 1924.

«Характер Пленника неудачен; доказывает это, что я не гожусь в герои романтического стихотворения. Я в нем хотел изобразить это равнодушие к жизни и к ее наслаждениям, эту преждевременную старость души, которые сделались отличительными чертами молодежи 19-го века» — Письмо к Горчакову от октября 1822 года (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Л.: Наука, 1979. Т. 10. С. 42).

Байрон вслед за Наполеоном воспет как «властитель наших дум» в знаменитой программной элегии «К морю» (1824).

Такого взгляда придерживались и формалисты, см.: Эйхенбаум Б. Лермонтов как историко-литературная проблема // Атеней. Кн. 1–2. 1924. С. 79–111.

Гоголь Н. В. Собрание сочинений: в 7 т. М.: Худ. лит., 1984. Т. 4. С. 216.

См. об этом подробнее: Grob Th. Inflationäre Romantik. Kunst und Geld in der russischen Künstlererzählung der 1830er Jahre // Weitlaner W. (Hrsg.) Kultur — Sprache — Ökonomie. Wien, 2001. S. 45–65.

См.: Гессен С. Я. Книгоиздатель Александр Пушкин. Л. 1930; Grob Th. Inkommensurabilität, Tausch und Verschwendung: Puškin und das Geld // Guski A., Schmid U. (Hrsg.) Literatur und Kommerz im Russland des 19. Jahrhunderts. Institutionen, Akteure, Symbole. Zürich: Pano, 2004. S. 329–359.

При таком способе издания уже первая публикация принесла автору 37 тысяч рублей — по тем временам сумму неслыханную.

Ср. в «Отрывке» («Несмотря на великие преимущества…»): «Кроме сей маленькой слабости, которую, впрочем, относим мы к желанию подражать лорду Байрону, продававшему также очень хорошо свои стихотворения» (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Т. 6. С. 393). Налицо также явная перекличка с «Для немногих» Жуковского: «Приятель» не любил общества коллег, «кроме весьма, весьма немногих».

Интересен случай В. А. Владиславлева, в 1830-х годах с большим коммерческим успехом издававшего при поддержке Третьего отделения альманах «Утренняя заря» и в то же время позиционировавшего себя как противника коммерциализации литературы. (см.: Осьмакова Н. И. Альманашник из третьего отделения. Лица. Биографический альманах. М.; СПб.: Феникс, 1994. С. 5–24).

Так Гоголь в письме к И. И. Дмитриеву от 30 ноября 1832 года прокомментировал намерение Пушкина учредить газету.

См.: Брун С. М. Литературная собственность // Энциклопедический словарь (Брокгауза и Ефрона). Т. 17. СПб., 1896. С. 785–793.

Bagby L. Bestužev-Marlinskij’s Morechod Nikitin: Polemics in Ambiguity // Russian Literature. 1987. XXII. Р. 325.

Каверин В. А. Барон Брамбеус. История Осипа Сенковского, журналиста, редактора «Библиотеки для чтения». М.: Наука, 1966. С. 62 и след.

Томашевский Б. Литература и биография // Kniga i revoljucija. 1923. 4 (28). С. 6–9.

Одним из ужесточенных цензурных правил с 1831 года стало то, что издатели были обязаны указывать авторов издаваемых стихотворных произведений.

См.: Esterhammer A. Romanticism and Improvisation, 1750–1850. Cambridge University Press, 2008.

Об относящемся к более позднему времени скандальному выступлению Мицкевича в Париже см.: Esterhammer A. Op. cit. Р. 154–155, о позднейших истолкованиях его выступлений см.: Ibid. P. 210–211. Некоторые мемуарные источники по пребыванию Мицкевича в России приводятся в книге: Sudolski Z. Mickiewicz. Opowieść biograficzna. Warszawa, 1997. S. 205 и далее.

Weintraub W. The Problem of Improvisation in Romantic Literature // Comparative Literature. 1964. Vol. XVI. Р. 119–137.

С высоким религиозно-мистическим пафосом, испытывающим пределы возможного поэтической речи, этот концепт использован и самим Мицкевичем в знаменитом монологе Конрада, озаглавленном «Импровизация» (improwizacja), в драматической поэме «Дзяды» («Dziady»): импровизация начинается, когда все присутствовавшие ранее ушли, «после долгого молчания» и открывается словом «одиночество» (samotność).

Поэзия пустыни, или Поэзия Аравитян до Магомета // Библиотека для чтения. 1838. Т. 31. Отд. 2. С. 95–96.

См. об этом: Esterhammer A. Op. cit. Р. 189 и далее.

См.: Ibid. P. 216 и далее.

В 1845 году этот сюжет стал известен благодаря новелле Теофиля Готье «Ночь Клеопатры».

См. об этом: O’Bell L. Pushkin’s Egyptian Nights. The biography of a work. Ann Arbor: Ardis, 1984.

Фрагмент 116-й: «…и как свой первый закон признает то, что воля поэта не терпит над собой никакого закона».

В «Езерском» этой мысли соответствуют тринадцать стихов, начиная с «Зачем крутится ветр в овраге…», но концовка слегка изменена.

О даре в комбинации с кражей написал и Игорь Павлович Смирнов: Эту связь можно обнаружить и в мифе, так Прометей, например, осуществляет и дарение и кражу. «Оба шага — каритативный и экспроприативный — соотносят между собой два мира: сверхъестественный и человеческий» — Смирнов И. П. Объявляется в розыск (Неопубликованная рукопись, 2016. С. 11).

Busch K. Geschicktes Geben. Aporien der Gabe bei Jacques Derrida. München: Wilhelm Fink, 2004. S. 11.

Пропп В. Морфология сказки. М.: Наука, 1969. С. 30.

Там же. С. 32

Там же. С. 43.

Там же. С. 44.

Там же. С. 59.

Girard R. La violence et le sacré. Paris: Bernard Grasset, 1972. Р. 30.

О польских событиях в марте 1968 года см.: Eisler J. Marzec 1968. Geneza, przebieg, konzekwencje. Warszawa: Wydawnictwo naukowe PWN, 1991.

Konwicki T. Mała apokalipsa. Warszawa: Niezależna Oficyna Wydawnicza, 1979. S. 12. Здесь и далее, если не указано иное, перевод с польского Елены Глеклер.

Ibid. S. 5.

Ibid. S. 24.

Derrida J. Donner le temps I: La fausse monnaie. Paris: Galilée, 1991. Р. 18–19.

Ibid. Р. 24.

Busch K. Op. cit. S. 7.

Sigrist Ch. Ritus/Religionswissenschaft des 19 und 20 Jh. // Historisches Wörterbuch der Philosophie. Bd. 8. Basel: Schwabe Verlag, 1992. S. 1054.

Simmel G. Exkurs über Treue und Dankbarkeit // Simmel G. Soziologie. Untersuchungen über die Formen der Vergesellschaftung. Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1992. S. 663.

Mauss M. Essai sur le don. Forme et raison de l’échange dans les sociétés archaïques // L’Année sociologique. Nouvelle série. 1923–1924. T. 1. P. 51.

См. также: Busch K. Geschicktes Geben. Оp. cit. S. 36.

Konwicki Т. Op. cit. S. 18.

Природа, согласно Леви-Строссу, принуждает к альянсу (Lévi-Strauss C. Les structures élémentaires de la parenté. Berlin: de Gruyter Mouton, 2002. P. 37), основанному на взаимообмене (брать — давать) (Ibid. P. 35), культура же определяет формы реализации этого альянса. Для того чтобы гарантировать группе стабильность, культура осуществляет контроль за экономическим, а также символическим распределением благ и товаров, к числу которых относятся и пропитание, и женщины. Цель этого как Леви-Стросс, так и Мосс видят в том, чтобы общество могло обеспечить свое существование путем регулирования экономического и символического кругооборота.

«На смену механике модели приходит диалектика стратегий», — пишет он в своей книге «Практический разум» (Bourdieu P. Le sens pratique. Paris: Editions de Minuit, 1980. Р. 170), «логику небольших сюрпризов» он противопоставляет «логике ритуала» (Ibid. P. 168), которая является неотъемлемой частью теорий Мосса и Леви-Стросса.

Исходя из концепции циркуляции социальных энергий, он обращает свое внимание в первую очередь на то, как (литературный) текст включается в «социальные обменные процессы культуры» (Haselstein U. Die Gabe der Zivilisation. Interkultureller Austausch und literarische Textpraxis in Amerika, 1661–1861. München: Fink, 2000. S. 156). В своей книге «Marvellous Possessions» он демонстрирует, что в основе присвоения чужой собственности (а именно завоевания Америки) лежит несправедливый обмен, в рамках которого проявляются власть и авторитет повествовательного текста.

Bataille G. La notion de dépense // Bataille G. Oeuvres completes. Т. 1. Premiers Ecrits, I922—I940. Paris: Gallimard. Р. 305.

Ibid. P. 307.

Konwicki T. Op. cit. S. 229.

Ibid. S. 223.

Deleuze G. Différence et répétition. Paris: Presse Universitaires de France, 1968. P. 8.

Ibid.

По крайней мере, примерно так аргументирует Делёз, опираясь при этом на Кьеркегора и Ницше: Ibid. P. 9–11.

Солженицын А. Один день Ивана Денисовича // Он же. Собрание сочинений в 7 т. Вермонт; Париж: YMCA-Press, 1978–1980. Т. 3. С. 14; в дальнейшем указания страниц этого издания даются прямо по тексту.

Ср., Хлусов М. И. (сост.) Экономика ГУЛАГа и ее роль в развитии страны. 1930-е годы. Сборник документов. М.: Институт российской истории РАН, 1998; Хлевнюк О. В. (сост.) История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 т. Т. 3. Экономика ГУЛАГа. М.: РОССПЭН, 2004; Белых Н. Ю. Экономика ГУЛАГа как система подневольного труда (на материалах Вятлага 1938–1953 гг. М.: РОССПЭН, 2011. Об экономических целях системы ГУЛАГа при относительности ее экономической пользы см.: Hildermeier M. Geschichte der Sowjetunion 1917–1991. Entstehung und Niedergang des ersten sozialistischen Staates. München: Beck, 1998. S. 528–530.

Ср., в частности: Aly G., Heim S. Vordenker der Vernichtung. Auschwitz und die deutschen Pläne für eine neue europäische Ordnung. Neuauflage. Frankfurt a. M.: S. Fischer, 2013. S. 445–455.

О споре историков вокруг роли Френкеля см.: Applebaum А. Gulag. A History of the Soviet Camps. London et al.: Allen Lane The Penguin Press, 2004. P. 51.

В этом отношении примечательно название главного типа советских лагерей — ИТЛ: Исправительно-трудовой лагерь.

Applebaum А. Gulag. P. 109.

Первая часть книги озаглавлена «Тюремная промышленность» (Солженицын А. Собрание сочинений. Т. 5. С. 13.); в 22-й главе третьей части «Мы строим» обсуждается вопрос самоокупаемости лагерей (Там же. Т. 6. С. 533–550); о Френкеле: Там же. Т. 6. С. 185.

Ср., Taterka T. Dante Deutsch. Studien zur Lagerliteratur. Berlin: Erich Schmidt, 1999. S. 147–191.

Ср., например, Kimmage D. A. Characterization and Setting in «The First Circle» and «One Day in the Life of Ivan Denisovich». PhD thesis Cornell University, 1974. P. 14, 22; Kodjak А. Alexander Solzhenitsyn. Boston: Twayne. 1978. P. 38–39; Jackson R. L. Solshenizyn. Ein Tag im Leben des Iwan Denissowitsch // Zelinsky B. (Hrsg.) Die russische Novelle. Düsseldorf: Bagel, 1982. S. 242; Шнеерсон M. Александр Солженицын. Очерки творчества. Франкфурт/М.: Посев, 1984. С. 118; Dunn J. F. «Ein Tag» vom Standpunkt eines Lebens. Ideelle Konsequenz als Gestaltungsfaktor im erzählerischen Werk von Aleksandr Isaevič Solženicyn. München: Sagner, 1988. S. 48–49; Николсон М. А. Иван Денисович: Мифы происхождения // «Один день Ивана Денисовича» А. И. Солженицына: Художественный мир. Поэтика. Культурный контекст: Сборник научных статей. Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2003. Обобщая подобные соображения, Т. Лопухина-Родзянко приходит к выводу о «духовном содержании» всех произведений Солженицына (Лопухина-Родзянко Т. Духовные основы творчества Солженицына. Франкфурт/М.: Посев, 1974. С. 18).

Fojtíková E. Realismus Solženicynovy novely «Jeden den Ivana Děnisoviče» // Československá rusistika. 1964. № 9. S. 36; Лакшин В. Иван Денисович, его друзья и недруги // Новый мир. 1964. № 1. С. 231–232; Lukács G. Solschenizyn. Neuwied; Berlin: Luchterhand, 1970. S. 55.

Allaback S. Alexander Solzhenitsyn. New York: Taplinger, 1978. P. 35–36.

Kimmage D. A. Characterization and Setting. P. 17.

Dunn J. F. «Ein Tag» vom Standpunkt eines Lebens. S. 46.

Об этом ср., Moody C. Solzhenitsyn. Edinburgh: Oliver & Boyd, 1973. P. 45.

Некоторые указания на этот счет дают Картер (Carter S. The Politics of Solzhenitsyn. London; Basingstoke: Macmillan, 1977. Р. 20–21) и Эллебек (Allaback S. Alexander Solzhenitsyn. P. 56–57).

Kimmage D. A. Characterization and Setting. P. 21.

Clément O. Work as Redemption // Medina L. (Ed.) One Day in the Life of Ivan Denisovich. San Diego (CA): Greenhaven Press, 2001. P. 55.

Ср., Daix P. Ce que je sais de Soljénitsyne. Paris: Ed. du Seuil, 1974. P. 22.

См.: Brunner O. Das «ganze Haus» und die alteuropäische «Ökonomik» // Neue Wege der Verfassungs− und Sozialgeschichte. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1980. S. 115–116; Schefold B. Platon (428/427–348/347) und Aristoteles (384–322) // Strabatty J. (Hrsg.) Klassiker des ökonomischen Denkens. München: Beck, 1989. S. 33–51.

Можно смело утверждать, что описанный Аристотелем идеал меры и точности (Pol. 1256b) господствовал в России вплоть до «Домостроя» и, возможно, даже до начала ХХ века (см.: Uffelmann D. «oikonomia — икономия/экономия/экономика». Die doppelte Geschichte des Ökonomiebegriffs in Rußland zwischen Wirtschaftstheorie und orthodoxem Kirchenrecht und einige literarisch-kulturelle Weiterungen // Thiergen P., Munk M. (Hrsg.) Russische Begriffsgeschichte der Neuzeit. Beiträge zu einem Forschungsdesiderat. Köln et al.: Böhlau, 2006.

О следах православной традиции в русской теории хозяйства см.: Zweynert J. Eine Geschichte des ökonomischen Denkens in Rußland. 1805–1905. Marburg: Metropolis, 2002. S. 31–38 и сл.

Alivizatos H. S. E Oikonomía, katá ton Kanonikón Díkaion tes Orthodóxou Ekklesías. Цит. по нем. пер.: Die Oikonomia. Die Oikonomia nach dem kanonischen Recht der orthodoxen Kirche, Frankfurt a. M.: Lembeck, 1998.

Например, Цыпин В. А. Церковное право. Курс лекций. М.: Изд. МФТИ, 1994. С. 373. Об этом ср. также Uffelmann D. Oikonomia — икономия/экономия/экономика. S. 484, 496.

Здесь мы оставляем без должного внимания то обстоятельство, что обе эти разновидности этики впоследствии победит третья: логика прибыли, роста, то есть капитализма (которая осуждалась уже у Аристотеля; Pol. 1257a). Отношение к ней в рамках социалистической государственной экономики также остается за рамками настоящей статьи.

Благов Д. А. Солженицын и духовная миссия писателя // Солженицын А. Собрание сочинений в 6 т. Франкфурт/М.: Посев, 1969–1970. Т. 6. С. 337. Этот взятый довольно рано методологический след перекликается с более поздней парадигмой литературоведения, а именно с новым историческим критицизмом (ср., Woodmansee M., Osteen, M. (Еds.) The New Economic Criticism: Studies at the Intersection of Literature and Economics. London et al.: Routledge, 1999).

Ср. соображение С. Муди: «В „Одном дне“ нет никаких эксплицитных обобщений. В нем нет политически мотивированных персонажей, и Солженицын воздерживается от каких-либо открытых политических высказываний по такому острому вопросу, как само существование лагерей» (Moody C. Solzhenitsyn. Р. 31).

Как верно подметил Р. Плетнев, повествование ведется «не от имени, а через мировосприятие Ивана Денисовича Шухова» (Плетнев Р. А. И. Солженицын. Париж: YMCA-Press, 1973. C. 12).

Твардовский А. Вместо предисловия // Новый мир. 1962. № 11. C. 8.

Fojtíková E. Realismus Solženicynovy novely. S. 34 (курсив автора. — Д. У.).

Moody C. Solzhenitsyn. P. 35.

Daix P. Ce que je sais de Soljénitsyne. P. 23.

Сам Солженицын в комментарии к «Архипелагу ГУЛАГу» говорит о «наших Иванах» (Солженицын А. Собрание сочинений. Т. 7. С. 479; ср. также Шнеерсон M. Александр Солженицын. С. 112–113). По поводу этимологии фамилии Плетнев упоминает существительные («Вероятно, Шухов от шух, шуга — мелкий лед, сало»; Плетнев Р. А. И. Солженицын. С. 12. Примеч. 9), забывая о глаголах «шухать» и «шугать».

См. словарь Владимира Даля (Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Русский язык, 2000. Т. 4. С. 648, 650), который у Солженицына, как известно, всегда был под рукой.

Allaback S. Alexander Solzhenitsyn. P. 30.

Об этой тенденции в ранней советской критике уже писали В. Бушин в 1963-м (в: Глоцер В., Чуковская Л. (сост.). Слово пробивает себе дорогу. Сборник статей и документов об А. И. Солженицыне. 1962–1974. М.: Русский путь, 1998. C. 61) и В. Лакшин в 1964-м (Лакшин В. Иван Денисович, его друзья и недруги).

Ericson Jr. E. E. Solzhenitsyn. The Moral Vision. Grand Rapids: Eerdmans, 1980. P. 37.

Barker F. Solzhenitsyn. Politics and Form. London; Basingstoke: Macmillan, 1977. P. 8.

Barker F. Solzhenitsyn. P. 19.

Исключением является тема «придурков» (см. об этом ниже).

Солженицын А. Собрание сочинений. Т. 6. C. 235.

«…духовное содержание он [Солженицын] открывает не вне своего „рядового“ героя и его бедного, страшного быта, не поверх его, а в нем самом, в трезвой и точной, без прикрас, картине лагерной жизни» (Лакшин В. Иван Денисович, его друзья и недруги. C. 233).

Причем советские современники предпочитали рассматривать критику как нацеленную исключительно против Сталина. В условиях обязательного разоблачения «культа личности» именно такой подход казался единственно приемлемым (см.: Глоцер В., Чуковская Л. Слово пробивает себе дорогу. C. 21–38). Подобному вторичному сужению (то есть сужению не столько повествовательной перспективы, сколько интерпретации) способствовало одно содержащееся в рассказе высказывание, в котором высмеивается стереотип Сталина как доброго царя: «Пожале-ет вас батька усатый! Он брату родному не поверит, не то что вам, лопухам!» (с. 105). На деле же критика советской системы Солженицыным уже в «Одном дне» шла намного дальше (Daix P. Ce que je sais de Soljénitsyne. P. 23). Оглядываясь назад, в своей книге «Бодался теленок с дубом» Солженицын указывает на тот факт, что «он [Сталин] ни разу никем не был в рассказе упомянут!» (Солженицын А. Бодался теленок с дубом. Очерки литературной жизни. М.: Согласие, 1996. C. 41); в ходе редакционной работы над повестью прозвучали требования вменения личной вины Сталину и снятия ее с сотрудников лагерей (Thomas D. M. Alexander Solzhenitsyn. A Century in His Life. London: Brown, 1998. P. 265), которых автор не выполнил.

Ср., Солженицын А. Бодался теленок с дубом. C. 28.

Д. Кимидж истолковывает эту деталь как повторение акта зачеркивания индивидуальности (Kimmage D. A. Characterization and Setting. P. 9). Мы склонны к менее патетическому взгляду на него как на постоянное обновление символа скрупулезного контроля, необходимое для его сохранения.

Шухов замечает: «От процентовки больше зависит, чем от самой работы» (с. 44).

Ср., Dunn J. F. «Ein Tag» vom Standpunkt eines Lebens. S. 48.

Ср., Лакшин В. Иван Денисович, его друзья и недруги. C. 241.

В употреблении подобной лексики Л. Ржевский усматривает «обращенность к речевой почвенности» (Ржевский Л. Творец и подвиг. Очерки по творчеству Александра Солженицына. Франкфурт/М.: Посев, 1972. C. 61). Отступление от нормы (нормы литературного языка), каковым является употребление разговорной речи и мата, придает тексту не только «реалистический» колорит, но и стилистическое своеобразие, впечатлявшее даже и не одобрявших ненормативную лексику читателей (Kozlov D. The Readers of Novyi Mir: Coming to Terms with the Stalinist Past. Cambridge (MA); London: Harvard University Press, 2013. Р. 213–215; Kriza E. Alexander Solzenitsyn: Cold War Icon, Gulag Author, Russian Nationalist? A Study of the Western Reception of his Literary Writings, Historical Interpretations, and Political Ideas. Stuttgart: Ibidem, 2014. P. 38–39.).

Holm K. Das korrupte Imperium. Ein russisches Panorama. München; Wien: Hanser, 2003.

См. православную «икономию»: Uffelmann D. Oikonomia — икономия/экономия/экономика. S. 508.

Об этом подробнее см.: Kodjak А. Alexander Solzhenitsyn. P. 31–32.

См.: de Certeau M. L’invention du quotidien 1. Arts de faire. Paris: Gallimard, 1980. P. 14.

Подобная неточность является своего рода изнанкой сверхточного тотального контроля. Переход к индивидуальному присуждению срока заключения Фуко описывает как «декларацию независимости тюрьмы» — Foucault М. Surveiller et punir. Naissance de la prison. Paris: Gallimard, 1975. P. 250.

Мешков Ю. А. Александр Солженицын. Личность. Творчество. Время. Екатеринбург: Диамант, 1993. C. 44.

Carter S. The Politics of Solzhenitsyn. P. 15.

Jackson R. L. Solshenizyn. S. 251.

Ср. также, Благов Д. А. Солженицын и духовная миссия писателя. С. 337–341.

Ср., Юровский В. Стилистика рассказа Солженицына «Один день Ивана Денисовича» // Sériot P. (Ed.) Contributions suisses au XVIe congrès mondial des slavistes à Ohrid, septembre 2008. Bern et al.: Peter Lang, 2008. Р. 346–347.

Лакшин В. Иван Денисович, его друзья и недруги. C. 235.

В этом смысле высказывание Куземина истолковывает: Kodjak А. Alexander Solzhenitsyn. P. 38.

О теме раскулачивания в повести Солженицына см.: Шнеерсон M. Александр Солженицын. C. 109.

Лакшин В. Иван Денисович, его друзья и недруги. C. 243–244.

На основе факта, что сам Солженицын работал в лагере каменщиком, Мешков выстраивает параллель между лагерным опытом автора и героя его рассказа (Мешков Ю. А. Александр Солженицын. C. 39).

Именно в этом заключается положительный аспект литературной параллели между Шуховым и толстовским Платоном Каратаевым, отличающимся таким же «полуинстинктивным мастерством на все руки», на которую чаще всего указывали исследователи (Благов Д. А. Солженицын и духовная миссия писателя. С. 326; Павлов О. Русский человек в ХХ веке. Александр Солженицын в зазеркалье каратаевщины // «Ивану Денисовичу полвека». Юбилейный сборник 1962–2012. М.: Русский путь, 2012).

Солженицын А. Собрание сочинений. Т. 6. C. 236.

Dunn J. F. «Ein Tag» vom Standpunkt eines Lebens. S. 47.

Солженицын А. Собрание сочинений. Т. 6. C. 237.

Что не означает, что в «Одном дне Ивана Денисовича» работа представляет собой чистое добро. Похожий лозунг о лечебных свойствах труда вкладывается в уста лагерного врача, от которого «больным нет покоя»: «…от болезни работа — первое лекарство» (с. 19). Факт, что выздоровление Шухова после усердной работы подтверждает этот цинизм врача, представляет собой внутреннее противоречие с точки зрения хозяйственной этики (а точнее, нескольких ее разновидностей) рассказа.

Ср., Scammell M. Solzhenitsyn. A Biography. New York; London: Norton, 1984. P. 433–434.

Решетовская Н. Из воспоминаний // Вече. 1972. 25 мая. № 5, репринт: Архив Самиздата. № 1230. С. 107.

См.: Твардовский A. Рабочие тетради 60-х годов // Знамя. 2000. № 7. С. 129; Солженицын А. Бодался теленок с дубом. C. 41.

См.: Kodjak А. Alexander Solzhenitsyn. P. 29.

Jackson R. L. Solshenizyn. S. 248.

В этой связи Данн пишет о сохранившемся «органическом принципе коллективности» — Dunn J. F. «Ein Tag» vom Standpunkt eines Lebens. S. 54.

Об этом см.: Jackson R. L. Solshenizyn. S. 250.

См., например: Федоров Н. Ф. Собрание сочинений в 4-х т. М.: Прогресс, 1995–1999. Т. 2. C. 85–88; Т. 3. C. 352, 407. Важным, если не единственным составляющим элементом «сельской этики» Федорова является хозяйственная этика.

Чаянов А. В. Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии. М., 1920; Tschajanow A. Die Lehre von der bäuerlichen Wirtschaft. Versuch einer Theorie der Familienwirtschaft im Landbau. Berlin: Parey, 1923.

Ср.: «В этом тексте есть определенная система ценностей — народничество, сконцентрированное в крестьянском протагонисте Шухове, вера в органическое благо, связанное с почвой, которая обнаруживается в тот момент, когда Солженицын подчеркивает полную лишений лагерную жизнь, — все это ценности, уходящие корнями в ностальгию по старой России» — Barker F. Solzhenitsyn. P. 9.

Allaback S. Alexander Solzhenitsyn. Р. 53.

Благов Д. А. Солженицын и духовная миссия писателя. С. 324.

Uffelmann D. Korruption als Barmherzigkeit? Eine kulturgeschichtliche Hypothese zur Sozialkultur des orthodoxen Ost− und Südosteuropa // Söller C., Wünsch Th. (Hrsg.) Korruption im Wettstreit der Disziplinen. Allgemeine Grundlagen und Beispiele aus Osteuropa und Südostasien. Passau: Universität Passau, 2011.

Причем гибридность здесь означает не только и не столько синхронное межкультурное заимствование (об этом см.: Bronfen E., Marius B. (Hrsg.) Hybride Kulturen. Beiträge zur anglo-amerikanischen Multikulturalismusdebatte. Tübingen: Stauffenburg, 1997), сколько противоречивость или по меньшей мере определенное несоответствие внутри одного конкретного рассказа, восходящее к двум традициям, издавна имплицитно противостоящим друг другу (см. термин «гибридизация» в: Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. С. 170).

Солженицын А. Россия в обвале. М.: Русский путь, 1998. С. 180–199.

См.: http://ruspioner.ru/cool/m/single/4655.

См.: http://www.faz.net/aktuell/politik/ausland/europa/wer-waren-die-eltern-des-russischen-praesidenten-putin-13584564.html.

Баммель Г. К. Рецензия на Альманах Дадаизма // Печать и революция. 1922. Кн. 2. С. 294–295.

Якобсон Р. Письма с Запада. Дада // Вестник театра. 1921. 2 февраля. № 82 (см.: Якобсон Р. О. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. С. 430–439).

Там же. С. 431.

Маца И. Дадаизм и его наследники // Маца И. Искусство современной Европы. М., 1926. С. 73.

Баммель Г. Рецензия на «Альманах Дадаизма» // Печать и революция. М., 1922. Кн. 2. С. 295.

Ромов выпускал литературный журнал «Удар» (вышли четыре его номера), который рассказывал о деятельности парижского авангарда и публиковал переводы французских авторов, в том числе дадаиста Рибемон-Дессеня.

См.: Ромов С. От дада к сюрреализму // Удар. 1922. № 1. С. 885.

Вестник иностранной литературы. 1929. № 3. С. 178–208.

Ромов С. От дада к сюрреализму. С. 867.

Фриче В. М. Дадаизм // Фриче В. М. Западноевропейская литература XX в. в ее главнейших проявлениях. М.; Л., 1926. С. 112.

Маца И. Дадаизм и его наследники. С. 74.

Парнах В. Кризис французской поэзии // Паруса. 1922. № 1. Стл. 33–36.

Возникло от придуманного немецким художником Куртом Швиттерсом понятия «мерц» (merz), которое случайно попало в 1919 году в один из его ассамбляжей, в который среди прочего попала часть вывески «Kommerz und Privatbank». Как определял свой прием сам художник: «Мерц означает соединение всех мыслимых материалов в художественных целях и одинаковую оценку отдельных материалов с точки зрения художественной техники» (Примеч. ред.). Ср., «Дадаизм в изобразительном искусстве назывался мэрзизмом… Отрицая не только все результаты, но и все средства изобразительного искусства, М. „строит“ свои картины и статуи не красками или, например, из гипса, а из „настоящих вещей“ (например, фотографических снимков, гвоздей, спичечных коробок, проволоки, жестянок и т. д.), которые приклеиваются художником на полотно или на доску. Первый представитель мэрзизма — немецкий поэт-художник К. Швиттерс» — Маца И. Искусство современной Европы. С. 132.

Позже он активно участвовал в дадаистских акциях в Париже начала 1920-х годов, играл в дадаистских спектаклях, в некоторых из них — совместно с Сергеем Ромовым и Валентином Парнахом.

Шаршун С. Мое участие во французском дадаистическом движении // Воздушные пути: альманах. Вып. 5. Нью-Йорк, 1967. С. 32.

«Собачий ящик», или Труды Творческого бюро Ничевоков в течение 1920–1921 гг. / Под ред. Главного секретаря Творничбюро Садикова С. Вып. 1. М., 1921.

Эфрос А. Дада и Дадаизм // Современный Запад. 1923. № 3. С. 119.

Фриче В. Дадаизм // Фриче В. Западноевропейская литература ХХ века в ее главнейших проявлениях. М.; Л., 1926. С. 111–115.

Рибемон-Дессень Ж. Умер ли Дада? // Удар. 1922. № 2. С. 6–10.

Помимо этого, он был автором статей «Дадаизм» и «Дадаисты», вошедших в Большую советскую энциклопедию.

Эфрос А. Дада и Дадаизм // Современный Запад. 1923. № 3. С. 122.

Там же.

Там же. С. 125.

Я благодарю А. К. Жолковского за знакомство со статьей и ценные соображения.

См.: Панова Л. «Ка» Велимира Хлебникова: сюжет как жизнетворчество // Материалы международной научной конференции «Художественный текст как динамическая система», посвященной 80-летию В. П. Григорьева. М., 2006. С. 535–551; Она же. «Лапа» Даниила Хармса, или абсурд ^>в квадрате. Статья 1. Общий дизайн пьесы // Die Welt der Slaven. 2008. № LIII. S. 301–316; Она же. Всматриваясь в числа: Хлебников и нумерология Серебряного века // Хлебников и «Доски судьбы»: Текст и контексты. М., 2008. С. 393–455; Она же. «Лапа» Даниила Хармса, или абсурд ^>в квадрате. Статья 2. В технике коллажа // Авангард и идеология: русские примеры. Белград, 2009. С. 413–451; Она же. «Also Sprach Zarathustra» — così parlò Mafarka il futurista — так говорил и Хлебников // Десятая международная летняя школа по русской литературе. СПб., 2014. С. 74–98.

Bourdieu P. The Rules of Art. Genesis and Structure of the Literary Field. Cambridge, 1992.

О солидарном подходе к авангарду см.: Панова Л. Русские формалисты и наука об авангарде: истоки «солидарного чтения» // Эпоха «остранения». Русский формализм и современное гуманитарное знание. М.: Новое литературное обозрение, 1917.

См.: Панова Л. Михаил Кузмин. С. 20–43.

См. об этом: Панова Л. Всматриваясь в числа: Хлебников и нумерология Серебряного века. С. 393–455.

См.: Панова Л. Русские формалисты и наука об авангарде: истоки «солидарного чтения».

Подробнее см.: Там же.

Ср., Гройс Б. Стиль Сталин // Он же. Утопия и обмен. М., 1993. С. 25 и сл.

См. о нем: Панова Л. «Ка» Велимира Хлебникова: сюжет как жизнетворчество; Она же. Всматриваясь в числа: Хлебников и нумерология Серебряного века. С. 425–429; Она же. «Also Sprach Zarathustra» — così parlò Mafarka il futurista — так говорил и Хлебников.

См. об этом: Жолковский А. О гении и злодействе, о бабе и о всероссийском масштабе (Прогулки по Маяковскому) // Он же. Избранные статьи о русской поэзии: Инварианты, структуры, стратегии, интертексты. М., 2005. С. 211–212.

Смирнов И. Психодиахронологика. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М.: Новое литературное обозрение, 1994. С. 179–230.

См.: Lawton A. Introduction // Russian Futurism through Its Manifestoes, 1912–1928. Ithaca; London, 1988. P. I, II, IX, XI.

См.: Паперный В. Культура Два. М.: Новое литературное обозрение, 1996.

См.: Кобринский А. А. Даниил Хармс. М., 2008. С. 173.

Кобринский А. А. Указ. соч. С. 176–180.

Айзенберг М. Возможность высказывания // Он же. Оправданное присутствие. М., 2005. С. 19.

См.: Кобринский А. А. Указ. соч. С. 82–83.

См.: Там же. С. 44.

За замечания автор признателен А. Ю. Арьеву, Михаилу Безродному, А. А. Долинину, О. А. Лекманову, И. А. Пильщикову и Н. Ю. Чалисовой. Особая благодарность — Е. В. Капинос за помощь в работе с русскими изданиями — Гейне, Шлегеля, Плещеева, Чернышевского.

См.: Пастернак Б. Полное собрание сочинений в 11 т. М., 2004–2005. Т. 1. С. 252–260; журнальный вариант (Там же. С. 403–413) был напечатан в «ЛЕФе» в вып. 1 (5). 1924. С. 10–18.

В журнале «Русский современник». 1924. № 4. С. 209–221.

Тынянов Ю. Промежуток [1924] // Он же. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. С. 187.

См.: Там же. С. 479.

См.: Флейшман Л. К характеристике раннего Пастернака // Он же. От Пушкина к Пастернаку. Избранные работы по поэтике и истории русской литературы. М., 2006. С. 349–350; впервые — в той же статье в журнале Russian Literature. 1975. № 12. Р. 80–81; Приведу немецкий оригинал этого фрагмента и принятые русские переводы: «Der Historiker ist ein rückwärts gekehrter Prophet» (Schlegel A. W., Schlegel F. Athenaeum. Eine Zeitschrift. Darmstadt, 1977 [1798]. Bd. 1 (2). S. 196); «Историк — это пророк, обращенный к прошлому» (Берковский Н. (ред.) Литературная теория немецкого романтизма: Документы / Ред., вступ. ст. и коммент. Н. Я. Берковского; пер. Т. И. Сильман и И. Я. Колубовского. Л.: Изд-во писателей, 1934. С. 170); «Историк — это пророк, обращенный в прошлое» (Шлегель Ф. Фрагменты // Он же. Эстетика. Философия. Критика. В 2 т. / Пер. Ю. Н. Попова. М.: Искусство, 2003. Т. 1. С. 293); «Историк — это вспять обращенный пророк» (Душенко К. Словарь современных цитат. 4300 ходячих цитат и выражений ХХ века, их источники, авторы, датировка. М., 1997. С. 286).

«Пастернак допустил ошибку <…> приписав Гегелю высказывание А. Шлегеля <…> но сама эта неточность в высшей мере показательна. Остроумное высказывание <…> очень глубоко отражает основы гегелевской концепции и гегелевского отношения к истории…» (Лотман Ю. Смерть как проблема сюжета // Кошелев А. Д. (Сост.) Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М., 1994. С. 427). Лотман, в свою очередь, путает Августа Шлегеля с его братом Фридрихом.

«Пастернак <…> не мог не помнить, что это сказал Шлегель <…> и <…> не понимать, что этих слов никогда не сказал бы Гегель — с его-то детерминистским взглядом на историю» (Шубинский В. Наше необщее вчера // Знамя. 2003. № 9. С. 192). Однако и Шлегель был вполне детерминистичен («Не существует иного типа самосознания, кроме исторического» — Берковский Н. (ред.) Указ. соч. С. 170), так что различия по этому вопросу между ним и Гегелем для Пастернака могло не быть. Кстати, в конспектах Пастернака по философии (Fleishman L., Harder H.-B., Dorzweiler S. Boris Pasternaks Lehrjahre: Неопубликованные философские конспекты и заметки Бориса Пастернака // Stanford Slavic Studies. 1996. Vol. 11. № 1, 2) имя Гегеля фигурирует два десятка раз, а Ф. Шлегеля — ровно один. Может быть, Шлегеля Пастернак все-таки знал хуже?

«…ни А. Шлегель, ни Ф. Шлегель тут <…> неуместны, — если не обрывать цитату <…>. Герои революции перли напролом не через строй рапсодий Шлегеля, но именно Гегеля, который — в 1924 году — оказался чуть ли не движителем социальных перемен и <…> был на слуху. И более того: Пастернак получил фундаментальное философское образование <…> и уж как-нибудь Гегеля от Шлегеля отличить мог. Встречается версия, что подмена произошла из-за запрета на имя Шлегеля — это неверно, такое могло случиться в поздние 40-е, но никак не в 1924 году. Думаю, что это совершенно намеренная и осознанная подмена» (http://crusoe.livejournal.com/39012.html?thread=186212). Как отмечают (со ссылкой на: Шлегель Ф. Фрагменты. С. 293, 460) комментаторы поэмы, «авторами „Фрагментов“, опубликованных в журнале „Атенеум“ в 1798 г. <…> были А.-В. и Ф. Шлегели, Ф. Шлейермахер и Новалис <…> Указанный фрагмент обычно приписывается Ф. Шлегелю, хотя кому именно из четырех соавторов он принадлежит, точно не известно. Спутал ли П. имена философов <…> или специально заменил одного другим, мы с уверенностью определить не можем. Дальнейший текст показывает <…> что подразумевал он именно Гегеля, философия которого была поднята на знамена марксизма» (Клятис А., Лекманов О. Борис Пастернак. «Высокая болезнь»: Две редакции поэмы. СПб., 2015. С. 169). В связи с Гегелем как прото-Марксом стоит вспомнить программную формулировку из предисловия ко 2-му изданию 1-го тома «Капитала»: «Я открыто признал себя учеником этого великого мыслителя и кокетничал даже в некоторых местах <…> прибегая к своеобразной гегелевской манере выражаться. Мистификация, которую испытывает диалектика в руках Гегеля, нисколько не устраняет того, что он впервые <…> раскрыл общие формы ее движения. Она стоит у него вверх ногами. Нужно ее перевернуть, чтобы найти рациональное зерно в мистической оболочке» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М., 1960. Т. 23. С. 22). И в этой широко растиражированной в советские годы формуле налицо типичное диалектическое переворачивание наоборот, аналогичное рассматриваемому фрагменту.

«Шлегель не звучит: „жды шле“ на русском языке не скажешь» (http://leonid-b.livejournal.com/532583.html). Интересно, чем это ждышле превосходит по непроизносимости сочетание шисьсме в строчке «В сермягу завернувшись смерд» из той же поэмы? Затрудненность на всех уровнях была лозунгом футуристов (каковым Пастернак еще оставался в 1924-м).

В поэзии зачин Однажды… характерен для басен, баллад, серьезных и пародийных (вроде «Черной шали»), а также «античных» фрагментов. Его отрефлектированность к началу ХХ века как готового клише проявляется, например, в пристрастии к нему Мандельштама — автора шуточных стишков. Ср., «Однажды из далекого кишлака // Пришел дехканин в кооператив, // Чтобы купить себе презерватив. // Откуда ни возьмись, — мулла-собака, // Его нахально вдруг опередив, // Купил товар и был таков. // Однако!» (Мандельштам О. Полное собрание сочинений и писем: в 3 т. Т. 1. Стихотворения / Сост. и ред. А. Г. Мец. М., 2009. С. 342). Ср. также басни Н. Эрдмана, в частности «Однажды Бах спросил свою подругу…».

Пастернак Б. Полное собрание сочинений: в 11 т. / Сост. и коммент. Е. Б. Пастернака и Е. В. Пастернак. М., 2004–2005. Т. 1. С. 252–260, впервые в сборнике: Пастернак Б. Поверх Барьеров. Стихи разных лет. М.; Л., 1929. С. 147–159.

См.: Жолковский А. У истоков пастернаковской поэтики: о стихотворении «Раскованный голос» // Он же. Поэтика Пастернака. М., 2011. С. 275–297.

См.: Жолковский А. Загадки мартовской ночи: Еще раз о стихотворении Пастернака «Встреча» // Звезда. 2015. № 12. С. 247.

См.: Жолковский А. «Обстоятельства великолепия»: об одной пастернаковской части речи // Он же. Поэтика Пастернака: Инварианты, структуры, интертексты. М., 2011 С. 161–172.

Возникает вопрос, был ли Твен, один из основоположников жанра путешествий во времени, знаком с шлегелевской формулой.

Согласно Википедии, историческая дата переврана Твеном или его героем (ненароком? наугад? совершенно произвольно?): 21 июня 528 года (как это требуется по сюжету) солнечного затмения в Англии не было; ближайшие по времени затмения были 6 марта и 1 августа 528 года, но оба частичные и только в Южном полушарии (http://eclipse.gsfc.nasa.gov/SEcat5/SE0501-0600.html).

Правда, Лотман склонен приписывать подобный эффект воображаемому историку-пророку: «Ретроспективный взгляд позволяет историку рассматривать прошедшее как бы с двух точек зрения: находясь в будущем по отношению к описываемому событию, он видит перед собой всю цепь реально совершившихся действий, переносясь в прошлое умственным взглядом и глядя из прошлого в будущее, он уже знает результаты процесса. Однако эти результаты как бы еще не совершились и преподносятся читателю как предсказания» — Лотман Ю. М. Указ. соч. С. 427. Шлегель такой двойной петли в виду не имеет: ему достаточно, что знание о будущем обращается на прошлое.

См.: Жолковский А. Бессмертие на время (К поэзии грамматического времени у Пастернака) // Он же. Поэтика Пастернака. М., 2011. С. 151–160.

См.: Жолковский А. «Обстоятельства великолепия»: об одной пастернаковской части речи, где рассмотрены 90 таких наречий, представленных 151 вхождением.

Такая поза одновременно самоутверждения и самоумаления, характерная для имиджа Пастернака как «гения не от мира сего», была, возможно, одним из секретов его выживания в сталинские годы («Не трогайте этого небожителя!»).

Ср. «Приписав слова <…> запрещенного Шлегеля разрешенному Гегелю, поэт невольно продемонстрировал их истинность: прошлое подвижно, в том числе на уровне фактов и атрибуций» (Шубинский В. Наше необщее вчера. С. 192). Интересно, что, увлекшись подвижностью прошлого, критик ненароком вносит в него дополнительную путаницу — мнимый запрет на Шлегеля; ср. хотя бы факт включения его текстов в популярную хрестоматию, изданную под редакцией Берковского.

Флейшман Л. К характеристике раннего Пастернака // Он же. От Пушкина к Пастернаку. Избранные работы по поэтике и истории русской литературы. М., 2006. С. 349–350.

О ней см. работу: Якобсон Р. Заметки о прозе поэта Пастернака [1935] // Он же. Работы по поэтике. М., 1987. С. 324–338, на которую опирается Флейшман.

См.: Шапир М. Эстетика небрежности в поэзии Пастернака (Идеология одного идиолекта) // Славянский стих. Вып. VII: Лингвистика и структура стиха / Под ред. М. Л. Гаспарова, Т. В. Скулачевой. М., 2004. С. 233–280.

Гейне Г. Вильям Ратклифф. Драматическая баллада. Цит. по: Плещеев А. Н. Стихотворения. СПб., 1905. С. 298.

Heine H. William Ratcliff. Tragödie in einem Akte; Vorrede [zur dritten Auflage der «Neuen Gedichte», 24.11.1851] // Historisch-kritische Gesamtausgabe der Werke / Windfuhr M. (Hgb.). Düsseldorf, Hamburg. Bd. 5. S. 377.

«Вильям Ратклифф» и предисловие к нему были известны и в другом переводе (К. В. Орлова): «Удивительный баловень судьбы — поэт: он видит перед собой совершенно выросшими те дубовые леса, которые <…> дремлют еще в своих желудях, и ведет беседу с теми поколениями, которые еще не родились на свет <…> Немногие слышат его, никто его не понимает. Фридрих Шлегель назвал историка пророком, который смотрит назад в прошедшее; с большим правом можно бы сказать о поэте, что он историк, глаз которого видит будущее» (Гейне Г. Вильям Ратклифф // Он же. Полное собрание сочинений. Добавления к стихотворениям. СПб., 1904. Т. 6. С. 426).

См.: Иванов В. Вс. Гейне в России // Он же. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т. 3. М., 2004. С. 490–504.

Ко времени юности Пастернака «Вильям Ратклифф» выходил в различных изданиях в 1861, 1887, 1894, 1898, 1900, 1904, 1905 годах.

См.: Чернышевский Н. Стихотворения А. Н. Плещеева [1861] // Он же. Полное собрание сочинений: в 15 т. Т. 7. Статьи и рецензии 1860–1861. М., 1950. С. 965. Внимание критика к плещеевскому переводу «Ратклиффа» и предисловию к нему могло быть привлечено посвящением ему этой публикации в «Современнике» (1859. Т. 78. № 11 (ноябрь). Отд. 1. С. 261–294).

См.: Плещеев А. Н. Вильям Ратклифф: Опера в 3-х д. Ц. А. Кюи: [Либретто] / Текст заимствован из драматической баллады Генриха Гейне в пер. А. Н. Плещеева. СПб., 1869.

«Влияние Гейне на молодого Пастернака усиливалось семейной легендой об их возможном родстве <…> Быть может, в этой легенде можно искать одно из объяснений загадочной роли Гейне в <…> [рассказе] „Апеллесова черта“, который <…> Пастернак потом не раз переиздавал» (Иванов В. Вс. Указ. соч. С. 501).

Пастернак Б. Полное собрание сочинений. Т. 3. С. 7.

Гейне Г. Вильям Ратклифф. Драматическая баллада. С. 313–314.

Там же. С. 326.

Пастернак Б. Полное собрание сочинений. Т. 3. С. 14, 15–16.

Неразрешенность конструкции, накапливавшаяся с 1-й строки, достигает здесь максимума; ср. аналогичную синтаксическую затрудненность строк «Время он, нарвав охапку и Молний, с поля ими трафил» в «Гроза, моментальная навек» (Жолковский А. «Гроза, моментальная навек…»: цайт-лупа и другие эффекты // Он же. Поэтика за чайным столом и другие разборы. М., 2014. С. 62).

Ср. триады в юриспруденции, технических науках, навигации, географии, социологии, психологии и так далее.

В то время как в своем труде «Тайная [оккультная] философия» («De occulta philosophia», 1531) приверженец таинственного знания Корнелиус Агриппа пытается философски истолковать магию триады, в XX–XXI веках магия числа три функционирует как реализованная метафора в банковском деле, в «магическом треугольнике» капиталовложений: рентабельность, безопасность, ликвидность.

Апологеты тринитарности во главе с их известнейшим представителем Яном Амосом Коменским, вступившие в XVII веке в борьбу с антитринитарным движением (социанством), руководствовались в меньшей степени мистикой троицы, чем триединством разумного. Христианскую троицу искажали не только унитарии, но и приверженцы софиологии, вставлявшие в святую коалицию Отец — Сын — Святой Дух четвертый элемент — Софию.

Ср. также тернары в антропологии, например, memoria, fantasia, ingegno Джамбаттиста Вико («Szienza Nuova», 1744) или тернар в алхимии (спагирик): sal, sulphur, mercurius.

Ср. его мистические толкования троицы: genitor, genitus, spiritus («Über das Urternar», 1816, WW.I, 226).

Так называемый семиотический треугольник восходит к триадам Античности и их последующему развитию, например к различению signe (son, voix и caractère), signification и pensée в грамматике Пор-Рояля («Grammaire Générale et Raisonnée», 1660), но получает известность только благодаря развитию современной семиотики (Огден, Ричардс, Эко).

Ср. фрактальность так называемого треугольника Серпинского (рекурсивное деление треугольника на другие треугольники).

Ср., Лахманн Р. Демонтаж красноречия. СПб., 2001.

Steinthal H. Die Classifikation der Sprachen dargestellt als die Entwickelung der Sprachidee. Berlin, 1850.

Потебня А. Мысль и язык // Потебня А. Эстетика и поэтика. М., 1976. С. 22–35.

Ср., Eco U. Einführung in die Semiotik. München, 1972; Trabant J. Elemente der Semiotik. München, 1976; Wienold G. Semiotik der Literatur. Frankfurt a/M., 1972.

Aristoteles. Werke in deutscher Übersetzung. Bd. 1. Teil 2. Darmstadt, 1984.

Триада Аристотеля оказала влияние и на средневековую традицию: vox/conceptus/res.

Collected Papers of Charles Sanders Peirce. Vol. 1–6. Cambridge: Harvard University Press, 1958–1956.

О триаде Пирса и тяге Фрейда к трехчленным моделям (три составные части психического аппарата: Я, Оно и Сверх-Я) см.: Larsen S. E. La structure productrice du mot d’esprit et de la sémiosis. Essai sur Freud et Peirce // Degrés. 1980. Vol. 8 (21). P. 1–18.

Peirce Ch. S. Schriften I, II. Frankfurt a/M., 1967, 1970.

См.: Bally Ch., Sechehay A. (Hg.) Grundlagen der Allgemeinen Sprachwissenschaft. Teil 1. Allgemeine Grundlagen. Berlin, 1967. S. 76–93.

Особенно большое влияние на последующее развитие науки оказала дихотомия Якобсона в его работе: Якобсон Р. Два аспекта языка и два типа афатических нарушений // Теория метафоры. М., 1990. С. 110–132.

Ср. нем. пер.: Jakobson R., Waugh L. Die Lautgestalt der Sprache. Berlin, 1986.

В семиотике культуры московско-тартуской школы используются как двухсоставные, так и трехсоставные модели. Ср.: Merrell F. Lotman’s Semiosphere, Peirces’s Categories, and Cultural Forms of Life // Semeiotike. Sign System Studies. 2001. Vol. 29. № 2. Р. 385–414.

См.: Curtius E. R. Die Lehre von den drei Stilen in Altertum und Mittelalter // Romanische Forschungen. 1952. Bd. 64. S. 57–70.

Ср.: Riffaterre M. La syllepse intertextuelle // Poétique. 1979. Vol. 40. Р. 496–501. Теория интертекстуальности различает три модели: участия, преодоления влияния (troping against в терминах Харольда Блюма) и трансформации. Ср., Lachmann R. Gedächtnis und Literatur. Frankfurt a/M., 1990. S. 25–50.

См.: Richards I. A. The Philosophy of Language. New York, 1950. Р. 96; Todorov T. Synecdoques // Communications. 1970. Vol. 16. Р. 26–35.

Укорачивание приводит к интересным ложным выводам, которые появляются в барочной поэтике кончетто (сoncetto).

Характеризуемый как строгий частичный порядок, порядковый тип, принятый в математике, был назван «трихотомическим».

Огромную помощь в переводе этой статьи мне оказали Дмитрий Крафт и особенно Илья Кукуй.

Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. С. 175.

См.: Смирнов И. П. Политпросвет, или Чему учит обезьяна мудреца // Смирнов И. П. Праксеология. СПб.: Петрополис, 2012. С. 197–233.

Todes D. P. Darwins malthusische Metapher und russische Evolutionsvorstellungen // Engels E. M. (Hg.) Die Rezeption von Evolutionstheorien im 19. Jahrhundert. Frankfurt a/M.: Suhrkamp, 1995. S. 281–308.

Rüting T. Pavlov und der Neue Mensch: Diskurse und Disziplinierung in Sowjetrussland. München; Oldenbourg, 2002. S. 46.

Ibid. S. 57–78.

Spencer H. The Principles of Biology. Vol. 1. London: Williams and Norgate, 1864; Spencer H. The Principles of Biology. Vol. 2. New York: D. Appleton and Company, 1867.

Rüting T. Op. cit. S. 47–52.

Писарев Д. И. Прогресс в мире животных и растений // Писарев Д. И. Сочинения: в 6 т. Т. 3. СПб., 1904.

Эйзенштейн C. Монтаж аттракционов // Леф. 1923. № 3. С. 70–75.

Под генерическим началом здесь и далее понимается способность культурных систем к порождению последующих текстов в рамках единого рода; их противоположность — автономные и самодостаточные системы — Hansen-Löve A. A. «Geschaffen — nicht gezeugt…»: Antigenerisches Erzeugen vs genetisches Zeugen // Schneider L., Hansen-Löve A. A., Ott M. (Hg.) Natalität: Geburt als Anfangsfigur in Literatur und Kunst. München: W. Fink Verlag, 2013. S. 195–224.

См.: Тынянов Ю. Н. Указ. соч.; Ханзен-Лёве О. А. Русский формализм: Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения. М.: Языки русской культуры, 2001. С. 357–383.

Самое последовательное и убедительное продолжение теории эволюции Тынянова — концепция И. П. Смирнова в его ставшей уже классической работе, вышедшей 40 лет назад, — Смирнов И. П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем. М.: Наука, 1977. Ср., Hansen-Löve A. A. Zur Evolution der Semantik und zur Semantik der Evolution: Ein Forschungsbericht zu I. P. Smirnovs Semiotik der Evolution // Wiener Slawistischer Almanach. 1980. Bd. 6. S. 131–190.

Fink H. L. Bergson and Russian Modernism, 1900–1930. Evanston, Ill.: Northwestern University Press, 1999.

Ханзен-Лёве О. А. Русский формализм. С. 230–244.

Шмид В. Нарратология. М.: Языки русской культуры, 2003. С. 81 и сл.

Ср., «Наследование при смене литературных школ идет не от отца к сыну, а от дяди к племяннику» — Шкловский В. О теории прозы. М.; Л.: Круг, 1925. С. 162–163. См. также: Шкловский В. Ход коня. М.; Берлин: Геликон, 1923. С. 88, 103; Ханзен-Лёве О. А. Русский формализм. С. 372 сл.

Barthes R. Le neutre [1978]. Paris: Seuil, 2002.

Lévi-Strauss C. Anthropologie structurale deux. Paris: Plon, 1973. Сh. 7.

Ханзен-Лёве О. А. Русский формализм. С. 357 сл.

См.: Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970; Он же. Семиосфера. СПб.: Искусство — СПБ, 2000.

Тынянов Ю. Н. Указ. соч. С. 511.

Там же. С. 509.

См.: Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М.: Гнозис, 1992.

Смирнов И. П. Социософия революции. СПб.: Алетейя, 2004. С. 290 сл.

Лотман Ю. М. Семиосфера.

Тынянов Ю. Н. О литературной эволюции // Тынянов Ю. Н. Указ. соч. С. 270–281.

Ханзен-Лёве О. А. Русский формализм. С. 76, 217, 332.

См.: Groys B., Hagemeister M. (Hg.) Die Neue Menschheit: Biologische Utopien in Russland zu Beginn des 20. Jahrhunderts. Frankfurt a/M.: Suhrkamp, 2005; Hansen-Löve A. A. Nach der Natur: Von Čaadaev zu Malevicˇ // de Haard E., Honselaar W., Stelleman J. (Еds) Literature and Beyond: Festschrift for Willem G. Weststeijn. Bd. 1. Amsterdam: Pegasus, 2008. Р. 293–322; Hansen-Löve A. A. Über das Vorgestern in Übermorgen: Neoprimitivismus in Wort− und Bildkunst der russischen Moderne. München: W. Fink Verlag, 2016. S. 373–394

Как его постулировал Гинка Штайнвакс для сюрреализма (Steinwachs 1971).

Эйхенбаум Б. М. Сквозь литературу. Л.: Academia, 1924. С. 158.

Тынянов Ю. Н. Литературный факт // Тынянов Ю. Н. Указ. соч. С. 258.

Там же.

Шкловский В. Ход коня. С. 88, 103.

Тынянов Ю. Н. Ода как ораторский жанр // Тынянов Ю. Н. Указ. соч. С. 228.

Тынянов Ю. Н. Литературный факт. С. 257–258.

Гораздо раньше Мукаржовского Сергей Бернштейн создал комплексную теорию «эстетического объекта» (Ханзен-Лёве О. А. Русский формализм. С. 203–208, 323–327).

Шкловский В. О теории прозы. М.; Л.: Круг, 1925. С. 163.

Тынянов Ю. Н. Промежуток // Тынянов Ю. Н. Указ. соч. С. 169.

Ханзен-Лёве О. А. Концепция случайности в художественном мышлении Обэриутов // Русский текст. 1994. Вып. 2. С. 28–45.

См. статью Романа Якобсона «О поколении, растратившем своих поэтов» 1931 года — Якобсон Р., Святополк-Мирский Д. Смерть Владимира Маяковского. The Hague; Paris: Mouton, 1975. С. 8–34.

Ханзен-Лёве О. А. О смысле фантастического в авангарде // Ичин К., Кукуй И. (ред.) От авангарда до соц-арта: культура советского времени: Сборник статей в честь 75-летия профессора Ханса Гюнтера. Белград: Издательство филологического факультета в Белграде, 2016. С. 41–50.

Шкловский В. Третья фабрика. М.: Круг, 1926. С. 41, 52, 67, 86, 20.

Rüting T. Op. cit. S. 138.

Мандельштам О. Литературный стиль Дарвина // Мандельштам О. Собрание сочинений: в 3 т. / Под ред. Г. П. Струве, Б. А. Филиппова. Т. 3: Очерки; Письма. Нью-Йорк: Международное литературное содружество, 1969. С. 169–178.

Там же. С. 171.

Там же.

Там же. С. 172.

Там же. С. 173.

Там же. С. 162–168.

Там же. С. 162, 164.

Там же. С. 164.

«6.54. Мои предложения поясняются тем фактом, что тот, кто меня понял, в конце концов уясняет их бессмысленность, если он поднялся с их помощью — на них — выше их (он должен, так сказать, отбросить лестницу, после того как взберется по ней наверх). Он должен перебраться через эти предложения, лишь тогда он правильно увидит мир. 7. О чем невозможно говорить, о том следует молчать» (Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М.: «Канон+», 2008. С. 218).

Везде, кроме специально оговоренных случаев, курсив в тексте мой (С. Ф.). Флоренский П. Оро. Лирическая поэма. М., 1998. С. 41.

Там же.

Там же. С. 47–49.

Там же. С. 50–53.

Там же. С. 49.

Там же. С. 37.

См.: Вагнер Г. К. Владимир Андреевич Фаворский — теоретик искусства. М., 1988.

Ср. мотив вуали в символизме.

Ср. вводные предложения в «Записках из мертвого дома» Достоевского: «Тут был свой особый мир, ни на что более не похожий, тут были свои особые законы, свои костюмы, свои нравы и обычаи… жизнь — как нигде, и люди особенные». — Достоевский Ф. М. Собрание сочинений в 15 т. Т. 3. Л., 1988. С. 210.

Ср., зеркальный мир символизма: Отражение неба — бездны. Ср. примеры, названные в: Hansen-Löve A. A. Der russische Symbolismus: System und Entfaltung der poetischen Motive. Bd. 2. Der mythopoetische Symbolismus. Wien, 1998. S. 404.

Ср. мотивику диафанного/полупрозрачного в символизме. Примеры в: Hansen-Löve A. A. Op. cit. S. 408–419.

Флоренский П. Указ. соч. С. 41–43. Геологическое название тектонических образований в регионе Амура. В этом манифестируется прием конкретизации, характерный для поэмы в целом.

Центральной применительно к только что приведенной цитате оказывается связь с периодом рубежа 1910–1920-х годов, к которому относится статья Флоренского о символике цветов («Небесные знамения», 1919), и работами, написанными в период его деятельности в качестве преподавателя теории пространства в искусстве во ВХУТЕМАСе (1921–1924), когда он под влиянием директора мастерских Фаворского сильно интересовался мистикой преображения. Еще более важной для предмета рассмотрения предстает связь с символистской семантикой цветов в ранних текстах Флоренского — в особенности датируемых тем годом, когда он познакомился с Андреем Белым.

Mierau F., Mierau S (Hg.) «…nicht anders als über die Seele des anderen». Der Briefwechsel. Texte — Andrej Bely und Pawel Florenski. Ostfildern, 1994. S. 13.

Ibid. S. 34.

Ibid.

Ibid. S. 12.

Белый A. С. M. Соловьеву // Белый А. Собрание сочинений. Т. 1. Стихотворения и поэмы. М., 1994. С. 87–88.

Mierau F. Op. cit. S. 12.

Флоренский П. Оро. С. 34.

Флоренский П. Эсхатологическая мозаика // Контекст: литературно-теоретические исследования. М., 1991. С. 77.

Флоренский П. Оро. С. 45–47.

Ср. стихотворение Белого «Феникс», написанное 1906-м, то есть через два года после поэмы Флоренского. В этой поэме Феникс фигурирует как символ возрождения души и, следовательно, как эквивалент Диониса и Христа. (Ср., Hansen-Löve A. A. Der russische Symbolismus: System und Entfaltung der poetischen Motive. Bd. 2. Der mythopoetische Symbolismus. Wien, 1998.) В противовес «неполноценному» Сфинксу, Феникс символизирует целостность, логос, эсхатологию, любовь, благо и творческую жизнь. Для его обозначения Белый употребляет исключительно символику солнца.

Нетрудно увидеть здесь намек на Троицу.

Hansen-Löve A. A. Op. cit. S. 446.

Бальмонт К. Зовы древности. Гимны, песни и замыслы древних. СПб., 1908. Т. VIII. С. 12.

Ср., Баран Х. О Хлебникове. Контексты, источники, мифы. М., 2002; Weststejn W. G. Velimir Chlebnikov (1885–1922): Myth and Reality // Studies in Slavic and Poetics. 1986. Vol. VIII; Силард Л. Прелиминарии к теме «азийство Хлебникова» // Филология и культура / Philology and Culture. 2012. № 2 (28). С. 111–116.

Относительно релевантна мифология орочонов также и в двух других текстах: «Пламена» и «Песнь мнe» (см.: Баран Х. Хлебников и мифология орочей // Баран Х. Поэтика русской литературы начала ХХ века. М., 1993. С. 33.

Интересно, что здесь положительная оценка похолодания противостоит отрицательным коннотациям жары/горячего.

В сверхповести «Дети выдры» миф об орочах доминирует только в первой части разделенного на шесть частей текста. Тем не менее этот миф важен для всего этого текста так же, как и для творчества Хлебникова в целом.

Родной город Астрахань Хлебников моделировал одновременно как «свой» город и как центр проникнутой «азийскими» элементами России-Евразии (номадизм, буддизм, сухая степь, богатая торговля). Астрахань выступала у Хлебникова как ключевое место евразийско-русской истории, характеризующейся географической связью между Волгой, Каспийским морем и Запорожской Сечью. Не раз в течение веков именно это культурно-географическое положение становилось причиной серьезных исторических сдвигов (см.: «Автобиографическая заметка», 1914 — Хлебников В. Творения. М., 1987. С. 641). Всю жизнь Хлебников не терял тесной связи с родным городом и на личном психологическом уровне, и на уровне своей геопоэтики. Несмотря на то что он жил в метрополиях, он регулярно возвращался в Астрахань.

Хлебников В. Творения. М., 1987. С. 641.

Об этой «миссии» см. подробнее статью: Силард Л. Прелиминарии к теме «азийство Хлебникова» // Филология и культура / Philology and Culture. 2012. № 2 (28), а также: Weststejn W. G. Velimir Chlebnikov (1885–1922): Myth and Reality // Studies in Slavic and Poetics. 1986. Vol. VIII. С. 593). В поэме «Хаджи-Тархан» и в стихотворении «Есир» (1918–1919) Хлебников в образе Астрахани также развивает свою евразийскую геопоэтику. При этом он раскрывает геокультурную память места и открывает — задолго до возникновения утопической идеи «Ладомира» — перспективу братства волго-каспийских племен. Об этом свидетельствуют следующие строки самой поэмы: «Ах, мусульмане те же русские, / И русским может быть ислам. / Милы глаза, немного узкие, / Как чуть открытый ставень рам» (Хлебников В. Творения. М., 1987. С. 248). См. также: Мухаметшина Р. Ф. Россия и Восток в творчестве А. С. Пушкина и Велимира Хлебникова. М., 2006.

Хлебников В. Творения. М., 1987. С. 36.

Флоренский П. Оро. С. 50.

Юрий Слезкин говорит в этой связи о нарративе «долгого путешествия»: Slezkine Y. Arctic mirrors. Russia and the small peoples of the North. London; Ithaca, 1994. Р. 292.

Clark K. The Soviet Novel — History as Ritual. Bloomington, 2000.

Флоренский П. Оро. C. 34.

Быков Н. И., Каптерев П. Н. Вечная мерзлота и строительство на ней. М., 1940.

Важный пример в этом контексте — документальный фильм «На стройке байкало-амурской ОГПУ» (реж. Мария Савенко), где мерзлота показана как враг человека, противостоящий его стремлению освоить и заселить Крайний Север, как враг, которого должен победить человек, перекованный в исправительных лагерях.

Флоренский П. Оро. C. 34.

Цит. по: Хоружий С. С. Миросозерцание Флоренского. Томск, 1999. С. 12. Понятие «эллинство» намекает также и на Ницше: подзаголовком второго издания «Рождения трагедии из духа музыки» было «эллинство и пессимизм». Не совсем понятно, что Флоренский подразумевает под этим понятием. Вероятно, имеется в виду защита аполлонической формы, «кристаллического порядка», противостоящего дионисийскому хаосу.

Магическую связь между человеком и природой Флоренский отмечал в своих письмах (ср. письмо матери, Ольге Павловне от 12.04.1935 (https://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=6749, 20.09.2018); жене, Анне Михайловне, от 23.03.1936 (https://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=6787, 20.09.2018); а также в своих воспоминаниях «Моим детям», см.: Florenskij P. Eis und Algen. Briefe aus dem Lager 1933–1937. Dornach, 2001. S. 170, 311.

Наряду с поэмой «Оро» разговоры с философом Алексеем Лосевым также подтверждают, что в сопоставлении науки и магии как двух инструментов познания Флоренский предпочитал последнюю и тем самым выступал как критик веры в прогресс одной научной методологии, см.: Haney F. Zwischen exakter Wissenschaft und Orthodoxie. Zur Rationalitätsauffassung Priester Pavel Florenskijs. Frankfurt а/M., 2001. S. 157.

В интервью Лиле Панн «Лишь бы Волга катилась в Каспийское море…» (Литературная газета. 1998. № 12. 25 марта. С. 10) эта идея формулируется так: «А чему Вы сознательно учились у Бродского?» «Собственно, одному. У него было такое выражение — „устервить“, „это надо еще устервить“, то есть выжать все, что можно из метафоры, из выбранной формы строфы — в общем, из всех элементов стихотворения. И по мере своих сил, я тоже стараюсь это делать, — это, конечно, урок Бродского». Немного «устервив» объяснение Лосева, мы переносим смысл в первую очередь на «усволочение» содержания — снижение его и ужесточение, как это и делал Бродский: «Я входил вместо дикого зверя в клетку…» Также в «Лагуне» после торжественного «И восходит в свой номер на борт по трапу…» следует пояснение, кто это «восходит»: «…совершенный никто, человек в плаще, / потерявший память, отчизну, сына; / по горбу его плачет в лесах осина, / если кто-то плачет о нем вообще».

См.: Лосев Л. Солженицын и Бродский как соседи. СПб., 2010. С. 127–139.

Пастернак Б. Доктор Живаго. Часть 15, гл. 7.

Параллель с монологом из «Гефсиманского сада», сама собой разумеющаяся. Лосев ссылается на статью Л. К. Долгополова «Странный доктор», см.: Норвичские симпозиумы по русской литературе и культуре. Т. 1. Борис Пастернак. Нортфилд, Вермонт, 1991. С. 178–189. Тема Христа развивается в «Докторе Живаго» принципиально вне вкусового поля, ибо переходит в разряд символических обобщений, далеких от принятого писателем «чеховского» дискурса. См. у И. П. Смирнова — с отсылкой к циклу Блока «На поле Куликовом» — апокалиптическую трактовку сюжета романа, сводящегося к противостоянию Христа и антихриста: Смирнов И. П. Роман тайн «Доктор Живаго». М., 1996. С. 48. Здесь же автор напоминает об оставленном Лосевым в стороне, но важном для нашей темы, подтексте: замысел образа Юрия Живаго есть применение к новым историческим обстоятельствам образа Александра Блока (Там же. С. 55).

Жолковский А. К. О пользе вкуса // Он же. Инвенции. М., 1995. С. 29.

В стихотворении Лосева речь идет о двуглавом орле на царской трехкопеечной монете, найденной в основании разломанной деревенской печки.

Лосев Л. Солженицын и Бродский как соседи. С. 128.

Лосев Л. Легкая поэзия в тяжелые времена // Он же. Солженицын и Бродский как соседи. С. 269.

Имеется в виду дачный поселок Комарово близ Петербурга, с середины прошлого века ставший средоточием писательских и академических дач. — Примеч. ред.

Ахматова А. Собрание сочинений: в 6 т. М., 1998. Т. 3. С. 220.

Борис Хазанов в частном письме говорит: «…знаменитому изречению „бедствие среднего вкуса“ следовало бы противопоставить столь же известное „мы были музыкой во льду“, — в конце концов речь идет об одной и той же „среде“, — и вспомнить о времени, тогда уже нависшем, когда все суждения о вкусе потеряют смысл». Восстановим для обнажения смысла пастернаковскую резиньяцию из «Высокой болезни» в полном объеме: «Мы были музыкой во льду. / Я говорю за всю среду, / С которой я имел в виду / Сойти со сцены, и сойду». Автор здесь размышляет о том времени, когда он не чурался среды, когда он и его друзья «проводили жизнь среди хороших книг, хороших мыслителей, хороших композиторов…», как написано о Юрии Живаго и его окружении в той же главе, где содержится сентенция о «бедствии среднего вкуса». В «Высокой болезни» Пастернак «нависшего» времени не опасается, наоборот, прорывается к нему всей душой, к «второму рождению», связующему века. К счастью, увенчалось оно для него не Лениным, а Христом. «Высокая болезнь» начала 1920-х годов, еще толковавшаяся как очистительный революционный синдром, излечивается предчувствием о назначении героя: «Всю жизнь я быть хотел как все, / Но век в своей красе / Сильнее моего нытья / И хочет быть, как я». То есть «век в своей красе» тяготеет к тому, чтобы быть таким, каким его воспринимает художник, оставив в стороне суетную попытку с ним уравняться. В «Докторе Живаго» это желание и воплощено: «музыка во льду», хоть и сподобилась быть героем услышанной, по сюжетному замыслу романа сама становится «бедствием», с необходимостью преодолеваемым Юрием Живаго с позиции гения, осененного христианским откровением. Время, описанное в «Высокой болезни», — начало 1920-х, эпизод с «дорогими друзьями» из романа — уже 1929 год. В дальнейшем представление о надисторической силе художника, открывающего дорогу будущему, твердо выражено Пастернаком в стихотворении «После грозы» (1958): «Не потрясенья и перевороты / Для новой жизни очищают путь, / А откровенья, бури и щедроты / Души воспламененной чьей-нибудь».

Блок А. Душа писателя // Он же. Собрание сочинений: в 8 т. М.; Л., 1962. Т. 5. С. 368.

В цит. интервью Лиле Панн Лосев о понятии «университетская поэзия» говорит: «Убей меня Бог, если я знаю, что это такое, что это за жанр такой. Единственное, что я знаю: что в Америке, где нет союза писателей и принудительной публикации поэтических книг, поэты часто занимаются преподаванием в университетах, но точно так же другие поэты занимаются другими вещами. Классические примеры: Уильямс Карлос Уильямс был врачом, Уоллес Стивенс, великий поэт, работал в страховой компании, Роберт Фрост то занимался фермерством, то преподавал. Есть поэты, которые живут от гранта до гранта, но нет какого-то стилистического фактора, объединяющего поэтов, работающих в университетах».

Сергей Гандлевский полагает, что в поэтике Лосева все «…уместно и кстати, как бывает между двумя-тремя неглупыми повидавшими виды мужчинами на холостяцкой кухне за бутылкой водки. Лосев и пишет на языке „дружеских врак“. На диковинном реликтовом наречии советского социального отщепенца, когда в разговоре уживаются ученость с казармой, метафизические раздумья со злобой дня, мировая скорбь с каламбуром, и акустика беседы насыщена литературными ассоциациями. <…> таков „прямой поэт“» — Гандлевский С. Шум словаря // Он же. Новости охотника. СПб., 2002. С. 102.

Янгфельдт Б. Язык есть Бог. Заметки об Иосифе Бродском. М., 2012. С. 329.

Венцлова Т. О последних трех месяцах Бродского в Советском Союзе // Иосиф Бродский и Литва. СПб., 2015. С. 337.

Полухина В. Иосиф Бродский глазами современников. Книга первая. СПб., 2006. С. 122.

Кушнер скорее даже защищал, во всяком случае в диалоге с Бродским (хотя прямо и не названным): «Приятель мой строг; / Необщей печатью отмечен, / И молод, и что ему Блок? / — Ах, маменькин этот сынок? / — Ну-ну — отвечаю, полегче» («Посещение»). Но Кушнер и не особенно к ахматовскому застолью причастен, да и вообще к «сборищам ночным» относится с большим скепсисом: «Как мне нравится, что не ходил сюда Блок…» («О „Бродячей собаке“ читать не хочу…»). И еще резче в стихотворении «Взгляд с расстоянья страшен близкого…», противопоставив богемным нравам иное, блоковское, отношение к жизни, когда поэт, «…отвергнув все манерное, / Брел в петербургском полумраке / Навеселе, весной, наверное, / А не сидел как вы в „Собаке“!» В стихах у Кушнера спор с Блоком все же идет — не о качестве стихов, а об их общей романтической установке: «Но вечный бой, и гнев, и взвинченность / Ведут к такой большой беде, / Что лучше слабость, половинчатость, / Несоответствие мечте» («Отгородясь от мира ясенем…»). Что же касается самих по себе стихов Блока, то Кушнер теперь извлекает из них содержание вполне умиротворяющее: «Итак, фонарь, ночь, улица, аптека, / Леса, поля с их чудной тишиной…» («„И не такие царства погибали!“…»).

См.: Мандельштам Н. Об Ахматовой / Сост. П. Нерлера, подгот. текста, коммент. П. Нерлера, С. Василенко, Н. Крайневой. М., 2007. С. 207–209.

Из стихотворения «Ты помнишь? В нашей бухте сонной…» (1911). Строфа этого стихотворения («Мир стал заманчивей и шире, / И вдруг — суда уплыли прочь. / Нам было видно: все четыре / Зарылись в океан и в ночь») травестирована в ахматовской «Пятой розе», посвященной еще одному участнику застолий в комаровской будке, Дмитрию Бобышеву: «А те другие — все четыре / увяли в час, поникли в ночь, / Ты ж просияла в этом мире, / Чтоб мне таинственно помочь».

Блок А. О лирике // Он же. Собрание сочинений: в 8 т. М.; Л., 1963. Т. 5. С. 131.

Библиотека А. А. Блока. Описание. Кн. 2. Л., 1985. С. 173.

Из стихотворения «Депрессия-Россия» («Вся Россия, от среднего пояса…»).

Конец стихотворения Блока «Девушка пела в церковном хоре…» (1905), одного из самых известных.

В неопубликованной части цитированного интервью Лосева (см. примеч. 1), любезно мне присланного Лилей Панн в его первоначальном, утвержденном самим поэтом, виде, на «эту водочку, эти грибочки» указывается как на прямую отсылку к набоковским «Другим берегам»: «Многие мои знакомые почему-то решили, что поэт, произносящий эти слова, Бродский, но я абсолютно не имел его в виду. Источником были „Другие берега“ Набокова, то место, где он объясняет, почему не принял приглашение Бунина обмыть Нобелевскую премию: „Я терпеть не могу этих русских разговоров под водочку и закусочку“». Процитируем Набокова дословно: «К сожалению, я не терплю ресторанов, водочки, закусочек, музычки — и задушевных бесед. Бунин был озадачен моим равнодушием к рябчику и раздражен моим отказом распахнуть душу. К концу обеда нам уже было невыносимо скучно друг с другом» (гл. 13). В следующем, английском, варианте «Других берегов» («Speak Memory», гл. 14) Набоков упоминает и «исповеди на достоевский манер». Опустим забавную неточность Лосева: предложение «обмыть» премию Набоков все-таки принял, совместный обед состоялся. Важнее другое: финал монолога «неведомого» поэта сведен именно к Бродскому: Набоков не употребил бы в стихах просторечного «заместо», не беседовал бы с Буниным о стукачах и, главное, никогда бы не сказал (и не говорил) о «водянистых стишках» Блока, которого неизменно чтил. Все это — типичный Бродский, «в задушевной беседе». Так что читатели восприняли героя этого монолога вполне адекватно тому, что и как в нем произнесено. Подобный казус не уникален, описан, например, Ниной Берберовой. В письме к В. Ф. Маркову от 25 декабря 1957 года она рассказала о своем стихотворении «Последний поэт России…» следующее: «Вы знаете, сколько людей меня пытали: о ком я думала, когда писала свои стихи? Скажу по правде: я думала об Андрее Белом. Но почему-то большинство читателей восприняло их как стихи об <Георгии> Иванове. И я подумала, может быть, читатель прав: стихи больше говорят об Иванове, чем о Белом, гораздо больше! И читатель прав, конечно, — думая о Белом, я написала об Иванове» (цит. по ксерокопии из архива В. Ф. Маркова). Получается — одно дело думы, другое — бессознательное, которое во вранье не заподозришь.

Адамович Г. Комментарии // Он же. Собрание сочинений. СПб., 2000. С. 208.

Там же. С. 182.

Там же. С. 185.

Цит. интервью Лиле Панн.

Самиздатский журнал «Диалог» в юбилейном 1980 году провел анкету (перепечатана: Александр Блок: Исследования и материалы. СПб., 2011) с такими, в частности, вопросами: «Чем вы объясняете большую популярность Блока в читательской массе, в официальном советском литературоведении?..» и «Изменялось ли существенно ваше отношение к поэзии Блока в зрелый период вашей жизни?» Отвечали на анкету литераторы той же среды, в которой пребывали и Лосев, и Бродский. Подразумеваемый самой постановкой первого вопроса положительный ответ объяснялся просто и вызывал раздражение: «включение в массовую литературу» (В. Кривулин). Среди опрошенных поэтов у многих отношение к Блоку изменилось, но не ухудшилось. Сомневались в основном, как и Кушнер, в адекватности современному сознанию аффектированно романтической личины, мифологизированного образа Блока, каким он, кстати, представлен и в ахматовской «Поэме без героя»: «Демон сам с улыбкой Тамары». Это уже очень далеко от сказанного ею в 1921 году: «И Пресвятая охраняла Дева / Прекрасного Поэта своего» — с аллюзией на пушкинского «рыцаря бедного». В ту, посмертную, пору сомнение — «Гавриил или Мефистофель»? — Ахматову, конечно, не посещало. Но позднюю ее рефлексию, как ее передает Н. Я. Мандельштам в письме к Карлу Профферу, с учетом известной склонности вдовы Мандельштама к размашистости выражений, стоит привести: «Она терпеть не могла поэта, который послал черную розу…» (Проффер К. Без купюр. М., 2017. С. 89). Подробный анализ образа Блока в «Поэме без героя» Ахматовой, этой тени «без лица и названья», дан в работе В. Н. Топорова «Ахматова и Блок» (см. примеч. 35).

Блок А. Собрание сочинений: в 8 т. М.; Л., 1963. Т. 7. С. 207. Ударом кочерги по акмеизму, олицетворенному бюстом Аполлона, Блок, можно сказать, и завершил свой литературный путь.

Ахматова А. Воспоминания об Александре Блоке (Телевизионное выступление 12 окт. 1965 г.) // Звезда. 1967. № 12. С. 186.

Там же.

Мон<ахиня> Мария. Встречи с Блоком // Современные Записки. Париж. 1936. Т. 62. С. 219. Ахматова в 1959 году утверждала, что все написанное об этом эпизоде с чтением ею стихов на башне Вячеслава Иванова «Марией-Мон.» (мать Мария, в 1910-е Е. Ю. Кузьмина-Караваева) — «просто придумано» (см.: Записные книжки Анны Ахматовой. М.; Torino, 1996. С. 80). Придумано или нет — главное, что Ахматова об этой реплике в конце 1950-х знала. Могла знать и о выплывшем в нью-йоркском «Новом русском слове» (1954, 16 мая) из «подвала памяти» Ю. Л. Сазоновой-Слонимской рассказе — будто бы Блок на вечере у Сологуба сказал ей «…полушепотом, когда кого-то из поэтов обвинили в подражании Ахматовой: „Подражать ей? Да у нее самой-то на донышке“» (вечер у Сологуба, на котором были и Блок, и Слонимская, в записных книжках Блока отмечен: 15 октября 1915).

Конечно, рационально Ахматова всегда знала и утверждала, что Блок — гений: «Блока я считаю [одним из] не только величайшим европейским поэтом первой четверти двадцатого века, но и человеком-эпохой…» (Записные книжки… С. 80). Издавна представляла она и чем ему обязана: «От тебя приходила ко мне тревога / И уменье писать стихи» (надпись на подаренных Блоку «Четках», 1914). Но одно дело — разум, и совсем другое — бессознательно затаенное. В. Н. Топоров в работе «Ахматова и Блок» показал бесчисленные соответствия поэтике Блока «упоминательной клавиатуры» ее стихов: «…сознательно формируемая „умышленная“ ахматовская рецепция поэзии Блока не может быть сочтена периферийной темой. В своем ядре она есть внутренняя тема <…> тем более важная, что речь идет об одном из наиболее проницательных читателей Блока…» (цит. по: Топоров В. Н. Петербургский текст русской литературы. Избранные труды. СПб., 2003. С. 376). На основании «блоковского текста», вплетенного в ахматовский стиховой мир, можно заключить, полагает В. Н. Топоров, что «поэтическая биография» Ахматовой «…то шире, то уже, но всегда глубже, чем так называемая интимная биография» (Там же. С. 408). Нас в данном случае интересует как раз «интимная биография». То есть берущая начало в «Четках» трансформация общей, обозначенной В. Н. Топоровым как «ситуация несчастной любви», «внутренней темы» ахматовских стихов. Эта ситуация характеризуется отсутствием, изначально видимо желанной, любовной коллизии. Со временем, пишет В. Н. Топоров, «…реальные невстречи пресуществляются в сверхреальные встречи, откуда следуют все варианты вечного возлюбленного…» (Там же. С. 375). Сюжетная драма в том, что начиная уже со второго сборника Ахматовой «Вечер» виртуальный «светлый образ» условного Блока теряет изначальные черты, «расслаивается», как пишет Топоров (Там же. С. 400).

См.: Кушнер А. У Ахматовой // Он же. Волна и камень. СПб., 2003. С. 254.

Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. М., 1998. С. 240.

См. письмо Блока к матери от 12 августа (по новому стилю) 1911 года и стихотворение Бродского «В те времена в стране зубных врачей…» (1972). Не обойдем вниманием: возраст авторов обоих суждений и здесь практически одинаков — чуть за тридцать.

Чуковская Л. Отрывки из дневника // Воспоминания о Борисе Пастернаке. М., 1993. С. 410.

Пастернак Б. К характеристике Блока // Он же. Об искусстве. М., 1990. С. 289.

Невзглядова Е. О стихе. СПб., 2005. С. 256.

Brodsky’s Poetics and Aesthetics. London, 1990. P. 96. Цит. по: Полухина В. Иосиф Бродский глазами современников. Кн. первая. С. 145.

Блок А. «Религиозные искания» и народ // Он же. Собрание сочинений: в 6 т. Л., 1982. Т. 4. С. 45.

Первая строчка неопубликованного стихотворения Бродского начала 1960-х. Интересна, то есть характерна, запись в то же приблизительно время (1961) Ахматовой о «Поэме без героя»: «Она категорически отказалась идти в предместия» (Собрание сочинений: в 6 т. Т. 3. С. 223). Притом что Царское Село для Ахматовой в этой поэме не «предместье»: «А теперь бы домой скорее / Камероновой галереей…»

Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. С. 155.

Янгфельдт Б. Язык есть Бог. С. 260.

Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. С. 228. Конечно, любить кого бы то ни было не принудишь. И, скажем, Бунин разносил Блока не слабее Бродского — всегда. На интересующую нас тему приведем еще одно, необходимое в данном случае, свидетельство того же Адамовича. В письме к Бунину 7 января 1950 года он рассуждает так: «Насчет Блока у меня много сомнений, пока еще тайных (они стали явными в статьях 1955–1956 гг., скорее всего доступных Ахматовой и ее окружению. — А. А.) — и я думаю, что Вы отчасти правы в своем отрицании его. Но все это касается стиля и подбора слов, а музыкальная сущность Блока для меня и до сих пор неотразима. И, вероятно, навсегда неотразимой и останется.

Мне всегда кажется, что в такие строки Вы просто не хотите вслушаться. Ведь как сказано, с какой верностью тона! Расхождение с Вами, вероятно, в том, что Вы главным образом вчитывались в стихи, а мы прежде всего в них вслушивались, и за музыку до сих пор прощаем и безвкусие (у Блока несомненное) и невнятность. Из-за этого бывает много недоразумений» (Бунин И. А. Новые материалы. Вып. 1. М., 2004. С. 94). О «безвкусии» в этом письме тоже речь идет. Но главное, что в нем растолковано, — это отрицающий Блока принцип, базирующийся на признании главенства «стиля и подбора слов» в оценке стихотворной речи. С общеэстетической точки зрения и Бродский, и Лосев, вопреки собственному юношескому восприятию, подходят к стихам Блока как приверженцы антиромантической поэтики, как «преодолевшие символизм» «цеховики», читающие текст, а не вслушивающиеся в него. В первую очередь они обращают внимание на «стиль и подбор слов».

Лосев Л. Тулупы мы // Он же. Меандр: Мемуарная проза. М., 2010. С. 282.

Ради курьеза обратим внимание на дословное совпадение мнений обоих поэтов насчет перспектив отечественной периодики. «Сборники и альманахи <…> — пишет Блок в упомянутой статье первых лет ХХ века, — затопили книжный рынок и явно должны скоро совсем сменить умирающие „толстые“ журналы» (Литературные итоги 1907 года. Т. 5. С. 216). И вот последние годы ХХ века (1996), стихи Лосева: «Научился писать, что твой Случевский. / Печатаюсь в умирающих толстых журналах…» Курьез курьезом, но он много говорит если и не о тождественности взглядов на литературный процесс обоих поэтов, то о всплывающем из подсознания блоковском критическом дискурсе. Лосев, специально, как уже упоминалось, занимавшийся в молодые годы эссеистикой Блока, конечно, не мог не знать цитируемой статьи.

Лосев Л. 29 января 1956 года // Он же. Меандр: Мемуарная проза. С. 245.

Кушнер А. На пути к Блоку // Сб. Ленинградская панорама. Л., 1988. С. 271. Подчеркнем: речь у Кушнера не о срыве, не о настигающей любого поэта в иные минуты «глухоте». Он говорит о поэтической системе Блока как таковой: «Гамлет, рыцарь, паладин… Лирический герой Блока и его мир подчеркнуто театрализованы. Издержки этой театрализации вызывают подчас раздражение» (Там же. С. 270). Как и Ахматова, Кушнер масштаб дарования Блока хорошо себе представлял и представляет. «Театрализация, конструирование в стихах своего образа, всяческая забота о своем „лице“ ведут к почти неизбежным провалам, дурновкусию, потаканию ожиданиям публики, — пишет он. — <…> Какой же подлинностью чувств и мыслей надо обладать, какой настоящей трагедией должна дышать каждая строка, чтобы выйти победителем из этого поединка! А в победе Блока сомнений не возникает» (Там же. С. 273–274). И все же, по совести, то есть по вкусу, Кушнер на стороне Ахматовой: «Блок из тех поэтов, которых по справедливости следовало бы назвать певцами. И в этом смысле ахматовское определение Блока как „трагического тенора эпохи“ представляется удачным» (Там же. С. 275–276). Нам не представляется, ибо, напомним, не Блок ли и противопоставлял «поэтов» — «певцам», к последним себя никак не причисляя?

Блок А. Собрание сочинений: в 8 т. М.; Л. 1962. Т. 5. С. 212.

Полухина В. Иосиф Бродский глазами современников. Кн. первая. С. 145. Также и Елена Погорелая, цитируя строчки Бродского «Но простая лиса, перегрызая горло, / не разбирает, где кровь, где тенор», предполагает: «Не становится ли это „голосовое“ определение бессознательным самоотождествлением с А. Блоком…» В опасении этого гибельного самоотождествления, потери себя в пучине блоковской музыкальной стихии, Бродский, цитируя самого поэта, предполагает Погорелая, «сознательно отгораживался от собственной музыкальности, стараясь „нейтрализовать всякий лирический элемент, приблизить его к звуку, производимому маятником, то есть, чтобы было больше маятника, чем музыки“, однако не избегая полифонической „архитектоники“ и музыкальных метафор» (Погорелая Е. Еще раз о «поэтике музыкальных заглавий» Иосифа Бродского // Вопросы литературы. 2012. № 3. С. 351–352). Дело едва ли и не того проще. Свойственное поэтам жесткое соперничество в случае Бродского распространилось на русскую поэзию в целом, а затем и на мировую, — к «нобелевке» он приглядывался уже в начале 1960-х. «В литературной энциклопедии где-то между Блоком и Брюсовым в будущем найдется местечко и для меня», — предполагал он уверенно (Рейтер С. Вспоминая Иосифа Бродского // Иосиф Бродский и Литва. С. 283). Мечты были и повыше — тоже в регистре блоковской символики: стать «просто одной звездой» (из стихотворения «Меня упрекали во всем, окромя погоды…», 1994, одно из последних). Лосев, комментируя эту строчку, указал на аллюзии, разговоры о «вкусе» аннигилирующие. Помимо библейских общих сравнений, вот что тут главное: «В книге, которую Бродский знал очень хорошо, в „Метаморфозах“ Овидия, Юлий Цезарь после смерти становится звездой на небе» (Бродский И. Стихотворения и поэмы: в 2 т. СПб., 2011. Т. 2. С. 499). И это уже вровень с Блоком — «нераспятым Христом».

Полухина В. Иосиф Бродский глазами современников. Кн. первая. С. 122.

Конец стихотворения Кушнера «Когда б я родился в Германии в том же году…» с эпиграфом из Блока: «…тише воды, ниже травы».

Из стихотворения «В клинике» (2009).

Шкловский В. Сентиментальное путешествие [1923] // Он же. «Еще ничего не кончилось…». М.: Пропаганда, 2002. С. 39.

Шкловский В. Жили-были [1964] // Шкловский В. Собрание сочинений. Т. 2. М.: Новое литературное обозрение, 2019. С. 565.

Шкловский В. Искусство как прием [1917] // Он же. Собрание сочинений. Т. 1. М.: Новое литературное обозрение, 2018. С. 250–268.

Калинин И. Вернуть: вещи, платье, мебель, жену и страх войны. Виктор Шкловский между новым бытом и теорией остранения // Wiener Slawistischer Almanach. 2005. Bd. 62. Nähe Schaffen, Abstand Halten. Zur Geschichte der Intimität in der Russischen Kultur. Wien-München. S. 360.

Подробнее об этом см.: Jameson F. The Prison-House of Language. A Critical Account of Structuralism and Russian Formalism. Princeton N. J.: Princeton University Press, 1975. Р. 43–101; Sheldon R. Viktor Shklovsky and the Device of Ostensible Surrender // Slavic Review. 1975. Vol. 34. № 1. Р. 86–108; Калинин И. История как искусство членораздельности (исторический опыт и мета/литературная практика русских формалистов) // Новое литературное обозрение, 2005. № 71. С. 103–131.

См. близкую к этой позиции статью Евгения Замятина: Замятин Е. О литературе, революции, энтропии и прочем [1923] // Замятин Е. Сочинения. М.: Книга, 1988.

Эйхенбаум предусматривает такую возможность для искусства красноречия: «Что же касается таких форм, как ораторская речь, то, несмотря на свой „практический“ характер, они во многом очень близки к речи поэтической» — Эйхенбаум Б. Основные стилевые тенденции в языке Ленина // ЛЕФ, 1924. № 1. С. 57).

Маяковский В., Брик О. Наша словесная работа // Леф. 1923. № 1. С. 40–41.

Шкловский В. Б. Искусство как прием. С. 256.

Об этом см.: Галушкин А. Ю. Неудавшийся диалог (Из истории взаимоотношений формальной школы и власти) // Тыняновский сборник. Шестые тыняновские чтения. Рига: Зинатне, 1992. С. 210.

Владислав Ходасевич в своей рецензии на «литературно-чекистский журнал» «ЛЕФ» несколько осложняет этот мотив, видит в нем смесь «раболепства», халтуры и насмешки, воображая, как формалисты «…перемигиваются и перешучиваются потихоньку от своих заказчиков. Так портной, работавший на хороших господ, подсмеивается над нуворишем. Так мольеровские учителя смеялись над мещанином во дворянстве» (Ходасевич В. Язык Ленина // Он же. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 2: Критика и публицистика (1905–1927). М.: Русский путь, 2010. С. 307).

О чем пишет Александр Галушкин: Галушкин А. Там же. Речь идет о статье Троцкого «Формальная школа поэзии и марксизм», опубликованной в газете «Правда», 1923, № 166, и вошедшей в его книгу «Литература и революция» (М.: Красная новь, 1923. С. 130–145). Надо сказать, что интерес к речевому стилю Ленина проявил и другой близкий как к раннему футуризму, так и к «ЛЕФу» автор — Алексей Крученых, см.: Крученых А. Язык Ленина: одиннадцать приемов ленинской речи. М.: издание Всероссийского союза поэтов, 1925.

Едва ли не единственное исключение — несколько страниц, посвященных специальному номеру «ЛЕФа», в фундаментальной работе О. Ханзена-Лёве (Ханзен-Лёве О. Русский формализм: Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения. М.: Языки русской культуры, 2001. С. 480–484). См. также: Eisen S. D. Whose Lenin Is It Anyway? Viktor Shklovsky, Boris Eikhenbaum and the Formalist-Marxist Debate in Soviet Cultural Politics (A View from the Twenties) // The Russian Review. 1996. Vol. 55. P. 65–79; Куюнжич Д. Вечное тело: Мертворождение Мавзолея // Он же. Воспаление языка. М.: Ad Marginem, 2003. С. 157–181.

Об этой продуктивной диалектике «заказа» и внутренней логики развития собственной теории говорит в связи с лефовским проектом и Борис Эйхенбаум: «[Шкловский] Уговаривал меня написать статью о стиле Ленина — надо, говорит, принимать заказ, но сделать так, чтобы это входило в свою работу. Так горячо говорил, что я, кажется, попробую» (дневниковая запись от 1 февраля 1924 г.), цит. по: Эйхенбаум Б. О литературе. М.: Советский писатель, 1987. С. 529. Исследователь его творчества Кэрол Эни даже считает статью «Основные стилевые тенденции в языке Ленина» одной из самых удачных формалистских статей Эйхенбаума, причиной чего стала очевидная невозможность той достаточно механической редукции содержания, которая порой встречалась в ранних опоязовских текстах. См.: Any C. Boris Eikhenbaum in OPOIAZ: Testing the Limits of the Work-Centered Poetics // Slavic Review. 1990. Vol. 49. Р. 420.

Тумаркин Н. Ленин жив! Культ Ленина в Сов. России. СПб.: Академический проект, 1997. Собственно, и сам пафос этой подборки материалов состоял в том, чтобы противостоять все более нарастающим тенденциям к идеологической канонизации Ленина. В открывающем этот номер «ЛЕФа» программном редакционному заявлении читаем: «Ленин все еще наш современник. Он среди живых. Он нужен нам, как живой, а не как мертвый. Поэтому, учитесь у Ленина, но не канонизируйте его. Не создавайте культа именем человека, всю жизнь боровшегося против всяческих культов. Не торгуйте предметами этого культа. Не торгуйте Лениным!» (ЛЕФ, 1924. № 1. С. 4).

Ханзен-Лёве О. Указ. соч. С. 480.

Шкловский В. Б. Искусство как прием. С. 255.

Лукач Г. Роман как буржуазная эпопея // Литературная энциклопедия. Т. 9. М.: ОГИЗ РСФСР, 1935. С. 807.

Эйхенбаум Б. М. Как сделана «Шинель» Гоголя [1919] // Он же. Сквозь литературу. Л.: Academia, 1924. C. 171–195.

См. также опирающуюся на этот выпуск «ЛЕФа» статью петербургского историка Сергея Ярова, следующую за формалистами в их подходе, но не разделяющую их выводов (Яров С. Риторика вождей: В. И. Ленин и И. В. Сталин как ораторы // Звезда, 2007. № 11. С. 169–179). Для нас же важна не корректность предпринятого формалистами анализа своему материалу, а те теоретические интуиции, которые возникают по его ходу (прежде всего связанные с экспликацией идеологического и политического потенциала художественной формы).

Шкловский В. Ленин как деканонизатор // ЛЕФ, 1924. № 1. С. 55.

См. прежде всего эссе-манифест В. Шкловского «Искусство как прием» и первую монографию Б. Эйхенбаума «Молодой Толстой» (Эйхенбаум Б. Молодой Толстой. Берлин — Петербург: Изд-во Гржебина, 1922).

Эйхенбаум Б. Основные стилевые тенденции в языке Ленина. С. 61.

Ср., «Основная стилевая тенденция Ленина — борьба с „фразами“, с „краснобайством“, с „большими словами“. Одна из постоянных его задач, сформулированная еще в 1903 г., — „разоблачать фразерство и мистификацию, где бы они ни проявлялись…“ („Искра“ 1903 г. № 48 и Собр. соч. IV, 245). Все, что носит на себе отпечаток „поэтичности“ или философской возвышенности, возбуждает в Ленине гнев и насмешку. Он в этом смысле так же аскетичен и суров, как Толстой» (Там же. С. 62).

Шкловский В. Ленин как деканонизатор. С. 53, 54.

Там же. С. 55.

Eisen S. D. Op. cit. P. 69.

Тынянов Ю. Проблема стихотворного языка. Л.: Academia, 1924.

Тынянов Ю. Словарь Ленина — полемиста // ЛЕФ. 1924. № 1. С. 91. Определяя механизмы порождения «художественной эмоции» применительно к стихотворному языку, Тынянов обращается именно к факторам единства и тесноты: «Решающим здесь оказывается для словесных представлений то обстоятельство, что они являются членами ритмических единств. Эти члены оказываются в более сильной и тесной связи, нежели в обычной речи; между словами возникают отношения по положению; при этом одна из главнейших особенностей здесь — динамизация слова» (Тынянов Ю. Проблема стихотворного языка. С. 47). Возникающее совпадение с характеристиками «словаря Ленина-полемиста» говорит о принципиальном расширении границ поэтического (т. е. художественного) языка, включающего в свои пределы и динамизирующий язык политической борьбы, опирающийся на критику идеологических схем и семантически «сглаженных слов» (Тынянов Ю. Словарь Ленина — полемиста. С. 91).

Там же. С. 89–90.

Куюнжич Д. Указ. соч. С. 170.

См.: Хайдеггер М. Исток художественного творения [1935–1936] / Пер. с нем. А. В. Михайлова. М.: Академический проект, 2008. С. 76–237.

Витгенштейн Л. Философские исследования [1953] // Он же. Философские работы. М.: Гнозис, 1994. С. 165–410.

См.: Тынянов Ю. Н. Достоевский и Гоголь (к теории пародии) [1919] // Он же. Поэтика. История литературы кино. М.: Наука, 1977. С. 198–226, ос. 226)

Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2. Т. 3. М.: Государственное издательство политической литературы. М: Политиздат, 1955. С. 1–4.

Шкловский В. Ленин как деканонизатор. С. 56.

Тынянов Ю. Словарь Ленина-полемиста. С. 92.

Шкловский В. Б. Искусство как прием. С. 256.

Тынянов Ю. Словарь Ленина-полемиста. С. 104.

См. характерную в этом отношении работу Ю. Кристевой «Разрушение поэтики» (1970) — Кристева Ю. Разрушение поэтики // Она же. Избранные труды: разрушение поэтики. М.: РОССПЭН, 2004. С. 5–30.

Барт Р. Миф сегодня [1956] // Он же. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1994. С. 72–130.

Беньямин В. Автор как производитель [1934] // Он же. Учение о подобии: медиаэстетические произведения. М.: РГГУ, 2012. С. 133–161.

Шкловский В. Ленин как деканонизатор. С. 56.

Эйхенбаум Б. Основные стилевые тенденции в языке Ленина. С. 58.

Там же. С. 59, 62.

Цит. по: Там же. С. 60.

Там же. С. 59, 70.

Якубинский Л. О снижении высокого стиля у Ленина // ЛЕФ, 1924. № 1. С. 71–81.

Об этом см.: Калинин И. Угнетенные должны говорить (массовый призыв в литературу и формирование советского субъекта, 1920-е — начало 1930-х годов) // Эткинд А., Уфельман Д., Кукулин И. (ред.) Там, внутри. Практики внутренней колонизации в культурной истории России. М.: Новое литературное обозрение, 2012. С. 587–664.

См.: Эпштейн М. О значении детали в структуре образа: переписчики у Гоголя и Достоевского // Вопросы литературы. 1984. № 12. С. 134–145; Эпштейн М. Князь Мышкин и Акакий Башмачкин (К образу переписчика) // Эпштейн М. Парадоксы новизны. О литературном развитии XIX–XX веков. М.: Советский писатель, 1988. С. 65–81; Эпштейн М. Ирония идеала. Парадоксы русской литературы. М.: Новое литературное обозрение, 2015 (Раздел II. Великое в малом. Потомки Башмачкина).

Ямпольский М. Демон и лабиринт (Диаграммы. Деформации. Мимесис). М.: Новое литературное обозрение, 1996. С. 51.

Речь идет о полемичной в отношении структуралистской идеи параллелизма концепции Игоря Смирнова о поэзии как «повторе прекращенного повтора», описанной в его ныне классической постструктуралистской книге «На пути к теории литературы» (Amsterdam: Rodopi, 1987).

См.: Левченко Я. Удел переписчика: Виктор Шкловский, советский писатель // Гончаров С., Григорьева Н., Шахадат Ш. (ред.) Кризисы культуры и авторы на границе эпох в литературе и философии. СПб.: Петрополис, 2013. С. 75–90.

Первая версия настоящей статьи, написанная по следам выступления на конференции в рамках проекта «Фабрика нового человека» (Университеты Париж VIII и Ренн II), опубликована в переводе Сесиль Вассье: Levtchenko J. La réécriture comme procédé d’écriture. Le cas de Iouri Guerman // Vaissié C. (Ed.) La Fabrique de l’homme nouveau, après Staline. Les arts et la culture dans le projet soviétique. Rennes: Presses Universitaires de Rennes, 2016.

Терц А. (Синявский А.) Что такое социалистический реализм [1957] // Синявский А. Литературный процесс в России. Литературно-критические работы разных лет. М.: РГГУ, 2003. С. 139–175; Кларк К. Советский роман. История как ритуал [1981]. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2002; Günther H. (Hg.) Die Verstaatlichung der Literatur Entstehung Und Funktionsweise des Sozialistisch-Realistischen Kanons in der Sowjetischen Literatur der 30er Jahre (= Studien zur allgemeinen und vergleichenden Literaturwissenschaft. Bd. 26). Stuttgart: Metzler, 1984; Lahusen Th. How Life Writes the Book: Real Socialism and Socialist Realism in Stalin’s Russia. Cornell, UP, 1997; Добренко Е. Формовка советского писателя: Социальные и эстетические истоки советской литературной культуры. СПб.: Академический проект, 1999; Гюнтер Х., Добренко Е. (ред.) Соцреалистический канон. СПб.: Академический проект, 2000.

См., например: Добренко Е. Политэкономия соцреализма. М.: Новое литературное обозрение, 2007; Kaganovsky L. How the Soviet Man Was Unmade. Cultural Fantasy and Male Subjectivity under Stalin. University of Pittsburgh Press, 2008.

Отдаление ленинградской культурной парадигмы от Москвы восходит еще к процессам начала 1930-х и активизируется в ходе так называемого ленинградского дела в послевоенные годы. Инерция сказывается до сих пор. В московских пособиях по истории советской литературы Герман упоминается как автор исторической беллетристики. А такие его современники, как Михаил Слонимский и Леонид Рахманов, не упоминаются вовсе. (Ср., История русской литературы XX века. 20–50-е годы. Литературный процесс. М.: Изд-во МГУ, 2006; Казнина О. А. (ред.) В поисках новой идеологии. Социокультурные аспекты русского литературного процесса 1920–1930-х годов. М.: ИМЛИ, 2010.)

6 июля 1946 года в газете «Вечерний Ленинград» Герман с большим уважением отзывается о творчестве Михаила Зощенко, что немедленно расценивается как непростительная ошибка. Имя писателя упоминается в ждановском постановлении и 30 августа вычеркивается вместе с Зощенко из состава редколлегии «Звезды» (см.: Дружинин П. А. Идеология и филология. Ленинград. 1940-е годы. М.: Новое литературное обозрение, 2012. Т. 1. С. 97, 104). Когда в 1948 году прокатывается волна мероприятий, связанных с постановлением ЦК об опере Вано Мурадели «Великая дружба», Герман клеймит формализм в поэзии и подписывает призывы усилить бдительность в школьном курсе литературы (Там же. Т. 2. С. 10, 17).

Marsch R. Soviet Fiction since Stalin. Science, Politics, and Literature. London; Sydney: Croom Helm, 1986. P. 153

Подробнее о теории «живого человека» в советской литературе в контексте критики романа Либединского см.: Карлтон Г. На похоронах живых: Теория «живого человека» и формирование героя в раннем соцреализме // Соцреалистический канон. С. 341–344.

Кларк К. Советский роман: История как ритуал. С. 33.

Вагеманс Э. Русская литература от Петра Великого до наших дней. М.: РГГУ, 2002. С. 356.

Цит. по: Левин Л. Дни нашей жизни. Книга о Юрии Германе и его друзьях. Л.: Советский писатель, 1981. С. 82.

Терц А. Фантастические повести [и др. произв.]. New York: Inter-Language Literary Associates, 1966. С. 443.

Герман Ю. Наши знакомые. Л.: Изд-во писателей, 1936. С. 550.

Там же. С. 482.

Герман Ю. Наши знакомые. Л.: Изд-во писателей, 1936. С. 11. Далее ссылки на это издание будут идти в тексте по следующей схеме: цифра 1 обозначает первое издание романа, следующая цифра — страницу.

Герман Ю. П. Наши знакомые // Герман Ю. П. Собрание сочинений в 6 т. Л.: Художественная литература, 1975. Т. 1. С. 33. Далее ссылки на это издание будут идти в тексте по следующей схеме: цифра 2 обозначает второе издание романа, следующая цифра — страницу.

Ср. характерный отзыв о Германе: «Он не любил править, вычеркивать, редактировать, он любил писать заново. <…> У него было естественное желание дать новую жизнь своим старым книгам» (Левин Л. Указ соч. С. 96).

См., например: Минаев В. Подрывная работа иностранных разведок в СССР. Часть 1. М.: Воениздат НКО СССР, 1940; Пыхалов И. Реабилитация для шпионов // Спецназ России. Архив 1995–2002 гг. (http://www.specnaz.ru/article/?952).

Hoffmann D. L. Stalinist Values. The Cultural Norms of Soviet Modernity, 1917–1941. Ithaca; London: Cornell University Press, 2003. Р. 93–94.

Журнал был основан А. М. Горьким в 1929 году и перестал выходить как раз в 1936-м — год смерти основателя и выхода романа «Наши знакомые», чье заглавие в своем стремлении совместить интимность и типизацию невольно отсылает к названию журнала. Подробнее об этом проекте: Lenoe M. Closer to the Masses. Stalinist Culture, Social Revolution and Soviet Newspapers. Cambridge, Mass.; London: Harvard University Press, 2004. Р. 225–227.

О «преступлении» Эсхила подробно рассуждает Шеллинг в «Философии Откровения», ср.: «Когда Эсхил опрометчиво затронул — мы не знаем что, но — что-то, что якобы открыло подлинную тайну мистерий, защитить его от вспыхнувшей ярости народа смогло только убежище, в котором он укрылся в алтаре Диониса в орхестре. <…> Эсхил должен был счесть за счастье, что его поставили перед Ареопагом, где его спасла не выказанная им храбрость в сражении при Марафоне… а только заявление, что он ни разу не был посвящен» (Шеллинг Ф. В. Й. Философия откровения. Т. 1. / Пер. с нем. А. Л. Пестова. СПб., 2000. С. 602).

В «Золотой ветви» Фрэзер усматривает в этой цикличности особенность «структуры человеческого ума»: «в древности цивилизованные народы Западной Азии и Египта представляли себе смену времен года, рост и увядание растительности как эпизоды из жизни богов, чью печальную смерть и радостное воскресение эти народы отмечали драматическими представлениями, во время которых скорбь сменялась радостью. <…> Сходство, которое можно в этом отношении проследить между религиями Востока и Запада, является… следствием воздействия в разных странах сходных причин на единообразную структуру человеческого ума» (Фрэзер Дж. Золотая ветвь / Пер. с англ. М. К. Рыклина. М., 2003. С. 404).

См. об этом, к примеру: Kerényi K. Die Mysterien von Eleusis. Zürich, 1962. S. 60 ff.

См. об этом подробно: Мережковский Д. Тайна Запада. Атлантида — Европа. Белград, 1930. С. 375 сл.; Касаткина Т. Новые слова вещей. Элемент художественного текста Ф. М. Достоевского. Концепт, цитата, эпиграф // Новый мир, 2011. № 10. С. 166–187. «Мистериальность» романов Достоевского в типологическом и интертекстуальном аспектах должна была бы стать темой отдельного исследования.

См.: Григорьева Н. Человечное, бесчеловечное. Радикальная антропология в философии, литературе и кино 1920–1950 гг. СПб., 2012. С. 110 сл.

Цит. по: Сюриа М. Жорж Батай, или Работа смерти. Глава «В нас все взывает к опустошению смертью» / Пер. с фр. Е. Гальцовой // Иностранная литература, 2000. № 4. С. 176.

Интересно, что именно в 1950-е годы была, наконец, поставлена опера Шёнберга, написанная еще в начале 1930-х и интерпретирующая квазидионисийский танец вокруг золотого тельца как кровавую бойню, разыгрываемую идиотами. Жорж Батай, в середине 1930-х годов участник группы «Ацефал», пишет в 1958 году книгу «Жиль де Рэ», изображая (пусть и в соответствии с документами инквизиции) постановщика средневековых мистерий и соратника Жанны д’Арк, маршала Жиля де Рэ, кровавым злодеем.

В предисловии к шестому тому Монастырский говорит, что название группы не имеет отношения к сути «поездок за город»: «У нас в „центре“ нет никакой коллективности, у нас „в центре“ — „пустота“, дорецептивность, ускользающая телесность. <…> Название группы придумал Гройс, перенеся название раздела в каталоге венецианского биеналле 77 года» (Монастырский А., Панитков Н., Макаревич И., Елагина Е., Ромашко С., Хэнсген С. (Группа «Коллективные действия»). Поездки за город. 6–11 т. Вологда, 2009. С. 15).

Даже средневековая мистерия-драма была законченным художественным целым, а вовсе не служила обрядом инициации.

Поездки за город. М., 1998. С. 189.

Hänsgen S. Kollektive Aktionen. Ästhetische Grenzerfahrungen in den Performances des Moskauer Konzeptualismus // Raev A., Wünsche I. (Hg.) Kursschwankungen. Russische Kunst im Wertesystem der europäischen Moderne. Berlin, 2007. S. 236–244, 239.

Другая картина наблюдается в перформансах-ритуалах ленинградского художника Игоря Захарова-Росса, начинавшего в то же время, что и его московские коллеги. В середине 1970-х годов он осуществил ряд акций, тяготеющих к ритуалам («Слово-дробь-линия», «Перформанс с игрушкой», «Дыхание» (1976), «Загон» (1977)); в середине 1980-х, уже в эмиграции, художник перешел непосредственно к ритуалам — в акциях «ягья» (о ритуализации акций у Захарова-Росса см.: Штепан П. Акция-перформанс-ритуал // Игорь Захаров-Росс. Мюнхен, 1993. С. 47–55). В перформансах Захарова-Росса отсутствует формализация, содержание не выхолащивается, но, напротив, ведется поиск новых смыслов, на фоне заговорной традиции актуализуется политическое сопротивление советскому режиму.

Поездки за город… С. 115.

Smith W. R. Lectures on the Religion of the Semites. London, 1894. P. 151.

Assmann J., Ebeling F. Ägyptische Mysterien. München, 2011. S. 7.

См.: Кереньи К. Элевсин: Архетипический образ матери и дочери. М., 2000. С. 95.

Там же. С. 100–101.

Особым распоряжением Ликурга были отменены даже повозки для женщин, см.: Новосадский Н. Элевсинские мистерии. Исследование в области древнегреческих мистических культов (1887). М., 2014. С. 120.

Burkert W. Homo Necans: Interpretationen Altgriechischer Opferriten und Mythen. Berlin, 1972. S. 288.

См.: Kerényi K. Die Mysterien von Eleusis. Zürich, 1962. S. 61; Riedweg Ch. Mysterienterminologie bei Platon, Philon und Klemens von Alexandrien. Berlin, 1986. S. 42 ff. Как правило, «созерцание идей» в элевсинском ритуале сравнивают с философией. Но иногда мистерия концептуализуется как исток литературы вообще. В книге «Костер и рассказ» Джорджио Агамбен пишет, что «корни романа лежат в мистерии»: «Эта связь проявляется в том, что точно так же, как в мистериях, мы видим в романах, как индивидуальная жизнь связана с божественным или, в любом случае, сверхъестественным элементом, так что события, эпизоды и перипетии человеческого существования обретают высшее значение, становясь мистерией. Подобно тому, как неофит, наблюдавший в элевсинском полумраке пантомиму или танец, инсценировавшие похищение Персефоны Аидом и ее ежегодное возвращение на землю весной, постигал мистерию и находил в ней надежду на спасение в собственной жизни, так и читатель, следуя за интригой из ситуаций и событий, которую роман с состраданием или жестокостью плетет вокруг своего персонажа, сам участвует в его судьбе и вступает в сферу мистерии» (Агамбен Дж. Костер и рассказ. М., 2015. С. 12–13).

Пожалуй, единственным, кто говорил о поездках за город как о мистериях (правда, без отсылки к Древней Греции), был Дмитрий Александрович Пригов. Во время обсуждения слайд-фильма акции «Место действия» Пригов предлагает считать структуру этого перформанса мистериальной, то есть непостижимой для тех, кто не участвовал в ритуале: «У всех, кто выступал до меня, основным камертоном звучал опыт личного участия в акции, и у них не было необходимости искать структуру, они и так помнили, что явно какая-то структура есть. Я же вынужден был ее искать — и не нашел. <…> Для меня эта вещь осталась вещью закрытой, существующей для участников действия и для авторов. Очевидно, что между ними произошел какой-то род конструктивной мистерии. Конструкция, понятая как мистерия» (Поездки за город… С. 53). Во время обсуждения акции «Обсуждение» (1985) Пригов сравнивает деятельность «КД» с мистерией на основании того, что во главе действа всегда стоит Монастырский, принимающий на себя полномочия жреца: «Значит, все это действие есть нечто, сконструированное вокруг Монастырского, мистериальное действие с персонифицированным Монастырским в центре, откуда все это и должно быть видно. А все остальное — как бы предметы культа, которым он придает свои значения. В одном действии зрители должны смотреть, в другом все происходит где-то в стороне. Значит, когда приходишь в храм, ты должен концентрироваться не на себе, а на предмете культа и с ним себя идентифицировать» (Там же. С. 394).

Помимо «поездок за город», концептуалисты предпринимали и так называемые домашние акции, но те, как писал в предисловии к третьему тому Монастырский, совершались «для временного отвода глаз от подлинного события ряда — поездки за город» (Там же. С. 222). Эти акции-«пустышки» служили, как сказали бы формалисты, «деавтоматизации» восприятия настоящих акций, то есть были нацелены на эффект остранения и на создание нового зрения.

Там же. С. 73.

Там же. С. 226.

Там же. Не все зрители-участники испытывали на себе сакральность коллективных действий. Так, младший концептуалист Ю. Лейдерман, совершив впервые «поездку за город», пишет в своем рассказе об акции «М»: «Я думал, действительно ли я испытаю то самое, НЕЧТО, удар по сознанию… Этого, конечно, не было. <…> Теперь я расцениваю „М“ как очень интересную экскурсию» (Там же. С. 246–248).

Сильвия Зассе считает, что в перформансах «Коллективных действий» совершалось «ритуальное действие», основанное на «ритуальных текстах» идеологии, именно под этим углом зрения понятой Альтюссером (см.: Sasse S. Texte in Aktion. Sprech− und Sprachakte im Moskauer Konzeptualismus. München, 2003. S. 23). Если предположить наличие скрытого отклика акций на основные вехи советской культурной политики, то можно сказать, что вторая акция группы («Либлих») оказывается в прямом смысле слова искусством во время «оттепели», но только оттепель «поездок за город» оказывается не идеологической, а сезонной. В 1978 году акция «Лозунг 1978» проходит 9 апреля, также во время оттепели, когда в лесу уже сходит снег. «Полевые» эпизоды «Коллективных действий» словно чередуют подтаивание и замерзание фона, на котором развертываются, указывают на преходящесть и повторяемость «оттепели», превращенной, таким образом, в ритуальную форму.

Фрейденберг О. Миф и литература древности. М., 1998. C. 295.

Поездки за город… С. 22.

«Путешествие в сторону Ничто» связывается Монастырским, помимо прочего, с хтоникой — то ли со спуском в подземный мир (как в древних мистериях), то ли с метафорическим погружением в бессознательное. Как уже говорилось, многие акции происходили на полях, во многих решающую роль играл снег, скрывающий землю. Были и такие перформансы, в которых участники лежали на земле или частично зарывались в нее: в акции «Место действия» (1979) все зрители по очереди ложились в специально вырытую яму (Там же. С. 32); в акции «Произведение изобразительного искусства — картина» (1987) на Киевогорском поле два часа лежали Сорокин и Монастырский. Сакральную сущность земли в «Поездках за город» зафиксировал сам Монастырский в эссе «Земляные работы» (1987), отметив, что «Основным „сакральным“ инспиратором, формообразующим структурную предметность наших загородных акций — копание ям и т. п. <…> — была… история очень длительного и мучительного рытья какого-то колодца необычайной глубины на пригорке возле кинотеатра „Космос“, мимо которого я каждый день с 1976 по 1980 год ходил на троллейбусную остановку, чтобы ехать на службу в Литературный музей. Все эти четыре года на пригорке велись земляные работы. Причем никто толком не знал, что это такое» (Там же. С. 547). Таким образом, все акции первых пяти лет оказываются не просто проводимыми на земле, за городом, но и инспирируются реальностью хтонического: «Именно в годы строительства этого колодца мы ездили за город на Киевогорское поле и делали там акции с выкапыванием ям („Комедия“, „Третий вариант“, „Место действия“ и т. д.), и где-то в 79 году, после акции „Место действия“ — как раз ко времени окончания строительства новой ассенизационной системы и началу работ по ликвидации колодца, — я сформулировал теорию „пустого действия“» (Там же). В тот момент, когда земляные работы оказываются окончены, Монастырский начинает «„копать яму“ внутри себя» (Там же) и сходит с ума.

А именно в главе «Мим» 1951 года.

Фрейденберг О. Миф и литература древности… C. 286.

Впрочем, в ином, «катафатическом» восприятии снег «сияет» на солнце: он может светиться, иметь «ауру» — такой снег появляется в романе Монастырского «Каширское шоссе».

Поездки за город… С. 25.

Появления и исчезновения составляют содержание многих акций, например «Комедии» (1977): «Зрители вышли на край поля, с противоположной стороны которого появились два других участника акции. Один из них — ростом значительно выше другого — был одет в широкий длинный балахон светлого охристого цвета, второй, идущий позади и держащий полы балахона, был одет в обычную одежду. Когда до зрителей оставалось 80 метров, участник в балахоне остановился лицом к зрителям. Другой, в обычной одежде, залез под балахон и таким образом оба они двинулись по направлению к зрителям. На расстоянии 25 метров от зрителей участник в балахоне поднял его и стало видно, что участника в обычной одежде под балахоном нет. Затем участник в балахоне повернулся направо и ушел в лес» (Там же. С. 27).

Там же. С. 123.

Исследователи выделяют три ступени посвящения в элевсинских мистериях: посвящение в малых мистериях, бывшее условием допуска к большим мистериям, затем посвящение в больших мистериях и, наконец, через несколько лет после второго посвящения мист мог пройти финальную ступень — третье посвящение, чтобы стать эпоптом. Столь сложно выстроенную мистерию можно рассматривать как дублирование инициации. Здесь следует подчеркнуть, что повтор инициации влечет за собой эстетизацию таковой.

Sasse S. Texte in Aktion… S. 163 ff.

См. об этом: Nitsch H. Ebd. S. 168.

Савчук В. В. Что исполняет перформанс? // Кривцун О. А. (ред.) Феномен артистизма в современном искусстве. М., 2008. C. 497–517.

Nitsch H. Orgien Mysterien Theater. Darmstadt, 1969. S. 37.

Nitsch H. Ebd. S. 45.

Поездки за город… С. 20.

Деготь Е. Русское искусство ХХ века. М., 2000. С. 190.

Бобринская Е. Чужие? Том 1. Неофициальное искусство: мифы, стратегии, концепции. М., 2013.

Следует отметить, что и в элевсинских мистериях главное событие эпоптейи (по некоторым свидетельствам, оно состояло в демонстрации срезанного колоса) казалось многим незначимым.

«Важно, сохранив освобожденность сознания от непосредственной сферы обыденного восприятия, достигнутую в результате „проведения“ его как бы по периферии демонстрационного поля, воздействовать на него через запрограммированное событие самой акции таким образом, чтобы оно не вернулось в исходное состояние, предшествующее пред-ожиданию, а сохранилось внутри самого себя в этой своей освобожденности при восприятии вполне реальных событий» (Поездки за город… С. 22).

Поездки за город… С. 210.

Елизаренкова Т. Я., Топоров В. Н. Древнеиндийская поэтика и ее индоевропейские истоки // Литература и культура древней и средневековой Индии: Сборник статей. М., 1979. С. 42.

Поездки за город… С. 357.

Иванов В. Дионис и прадионисийство. Баку, 1923. С. 200.

Монастырский А. Каширское шоссе. В: Поездки за город… С. 562.

Именно в этой больнице лежал десятилетием ранее Иосиф Бродский, к тому времени автор поэмы-мистерии «Шествие». Любопытно, что первым безумцем, которого видит в больнице герой Монастырского, оказывается ленинградский интеллигент, дающий новичку ценные указания при помощи слов, жестов и взглядов: «И тут я увидел, что напротив меня, за тумбочкой, сидит бородатый молодой человек в белом одеянии. <…> увидев этого человека, у меня не возникло никаких сомнений, что во внутреннем, знаковом смысле это Христос. Он глядел прямо мне в глаза, опершись локтями о тумбочку. Потом протянул мне кусок черного хлеба с воблой и сказал повелительно: „Молчи и ешь!“. Постепенно я стал оглядываться… Один лишь „Христос“ (как оказалось впоследствии, какой-то ленинградский полудиссидент, полунаркоман) соблюдал трезвое и строгое молчание. Его взгляд, устремленный на меня, как бы говорил: вот, брат, такова наша судьба, терпи и жди лучших времен» (Монастырский А. Каширское шоссе… С. 599–600).

Монастырский А. Каширское шоссе… С. 583.

Там же. С. 570.

Поездки за город… С. 60.

Преодоление разделения и достижение (все)единства было целью мистерии в ее символистских интерпретациях. Например, в мистерии Федора Сологуба «Литургия Мне» (1906) центральный персонаж — божественный отрок — требует всеобщего слияния на основе распития жертвенной крови: «Острый нож в руке Моей. / Он Моей рукою сжат. / Он на весь избыток дней / Неизменно свят. / Тускло блещет сталь / В зареве огня, — / Острая печаль / Смотрит на Меня. / Разделять он вечно рад. / Разделенье — ложь. / Но, пронзив, ты сам поймешь, / Что, рукой невинной взят, / Непорочен нож. / Нож Моей рукою сжат. / Сталь ножа остра. / Ты пойми Меня, Мой брат, / Ты пойми, Моя сестра, — / Разделенные давно, / Я и Ты — всегда одно. <…> Соединились мы над чашей. / Лобзаем дивные края. / Здесь вместе капли крови нашей. / Но кровь Твоя есть кровь моя» (Сологуб Ф. Литургия мне // Он же. Собрание сочинений в 8 т. Т. 5. М., 2002. С. 28).

Поездки за город… С. 183.

См. об этом: Hänsgen S. Kollektive Aktionen…

О ресакрализации мира в европейской культуре 1930–1940-х годов см.: Григорьева Н. Человечное, бесчеловечное… С. 53 сл.

Мейер А. Заметки о смысле мистерии (Жертва) // Он же. Философские сочинения. Париж, 1982. С. 158. Существенно, что идеи Мейера перекликаются с ранней работой «Автор и герой в эстетической деятельности» Михаила Бахтина, также посещавшего кружок «Воскресение». Автор у Бахтина выступает в роли жреца, приступающего к закланию своего героя, пребывая во вненаходимости (ср. «отрешенность» у Мейера).

Giebel M. Das Geheimnis der Mysterien. Antike Kulte in Griechenland, Rom und Ägypten. München, 1993. S. 11.

Исупов К. Русская философия в стадии молчания (О подпольной философии в России) // Вестник Русской христианской гуманитарной академии, 2014. Т. 15. Вып. 1. С. 149.

О говорении сердцем у Сорокина и о «сердечном телеграфе» у Монастырского см.: Смирнов И. П. Владимир Сорокин. Лед // Критическая масса, 2002. № 1. С. 17.

См.: Слотердайк П. Критика цинического разума. Екатеринбург: У-Фактория; М.: АСТ, 2009. С. 178–226, 250–266.

См.: Alexopoulos G. Portrait of a Con Artist as a Soviet Man // Slavic Review. 1998. Vol. 57. № 4; Kharkhordin O. The Collective and the Individual in Russia: A Study of Practices. Berkeley; Los Angeles; London: University of California Press, 1999 (русская версия: Хархордин О. Обличать и лицемерить. СПб.; М.: Летний сад, 2002); Fitzpatrick S. Tear Off the Masks! Identity and Imposture in Twentieth-Century Russia. Princeton; Oxford: Princeton University Press, 2005 (русская версия: Фицпатрик Ш. Срывайте маски! Идентичность и самозванство в России XX века. М.: РОССПЭН, 2011); Kushkova A. Surviving in the Time of Deficit and the Narrative Construction of a «Soviet Identity» // Bassin M., Kelly C. (Eds) Soviet and Post-Soviet Identities. Cambridge: Cambridge University Press. P. 278–296.

См.: Lovell S., Ledeneva A., Rogachevskii A. (Eds) Bribery and Blat in Russia. London: McMillan, 2000; Ledeneva A. V. Russia’s Economy of Favours: Blat, Networking and Informal Exchange. Cambridge; London: Cambridge University Press, 1998; Ledeneva A. V. How Russia Really Works: The Informal Practices That Shaped Post-Soviet Politics and Business. Ithaca; London: Cornell University Press, 2000.

См. об этом, например, известную монографию Алексея Юрчака «Everything Was Forever, Until It Was No More: The Last Soviet Generation» (Princeton: Princeton University Press, 2006). Русский перевод: Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. М.: Новое литературное обозрение, 2014.

См.: Blackburn A. The Myth of the Picaro: Continuity and Transformation of the Picaresque Novel, 1554–1954. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1979; Guillén C. The Anatomies of Roguery: A Comparative Study in the Origins and the Nature of Picaresque Literature. New York: Garland Publ., 1987; Gates H. L. Jr. The Signifying Monkey: A Theory of Afro-American Literary Criticism. New York: Oxford University Press, 1988; Maiorino G. (ed.) The Picaresque: Tradition and Displacement. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1996; Hyde L. Trickster Makes This World: Mischief, Myth, and Art. New York: North Point Press, 1998.

Radin P. The Trickster: A Study in American Indian Mythology. New York: Schocken Books, 1972; Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Академический проект, 2008. С. 262–264; Мелетинский Е. М. Палеоазиатский мифологический эпос (цикл Ворона). М.: Наука, 1979; Babcock-Abrahams B. «A Tolerated Margin of Mess»: The Trickster and His Tales Reconsidered // Journal of the Folklore Institute. 1975. Vol. 11. № 3. Р. 161–165; Basso E. B. In Favor of Deceit: A Study of Tricksters in an Amazonian Society. Tucson: University of Arizona Press, 1987; Hynes W. J. (Ed.) Mythical Trickster Figures: Contours, Contexts, and Criticisms. Tuscaloosa and London: University of Alabama Press, 1993; Jurich M. Scheherazade’s Sisters: Trickster Heroines and Their Stories in World Literature. Westport, Conn.: Greenwood Press, 1998; Scheub H. Trickster and Hero: Two Characters in the Oral and Written Traditions of the World. Madison: University of Wisconsin Press, 2012.

По выражению Л. Хайда, «трикстер не аморален, он вне морали» (Hyde L. Trickster Makes This World. Р. 51).

Подробнее см.: Lipovetsky M. Charms of the Cynical Reason: The Trickster’s Transformation in Soviet and Post-Soviet Culture. Boston: Academic Studies Press, 2011. Р. 27–42.

Хотя Пригов, безусловно, был знаком с творчеством Синявского. См., например, такое его стихотворение о Пушкине:

Генис А. Правда дурака // Генис А. Собрание сочинений в 3 т. Т. 2. М.: Эксмо, 2002. С. 24–35.

Наиболее подробно этот взгляд обоснован К. Непомнящи в ее книге о Синявском. См.: Neponyashchy C. T. Abram Tertz and the Poetics of Crime. New Haven; London: Yale University Press, 1995.

Абрам Терц (Андрей Синявский). Собрание сочинений: в 2 т. Т. 2. М.: Старт, 1992. С. 345. Далее ссылки на это издание даются в основном тексте в ссылке после цитаты.

См.: «Именно блатная, бандитская, не талмудически-ученая и не хасидски-мечтательная, но одесски-жовиальная, бабелевская ипостась еврейства вызывает у Синявского наибольшую симпатию, сливаясь с его собственным представлением о художнике-фокуснике, ловкаче, обманщике, скоморохе» — Эпштейн М. Н. Постмодерн в России: Литература и теория. М.: Изд. Р. Элинина, 2000. С. 231.

Скидан А. Пригов как Брехт и Уорхол в одном лице // Добренко Е., Кукулин И., Липовецкий М., Майофис М. (ред.) Неканонический классик: Д. А. Пригов (1940–2007). М.: Новое литературное обозрение, 2010. С. 126.

Другая аналогия — différance Деррида, как предлагала К. Непомнящи: Neponyashchy C. T. Op. cit. Р. 38–39.

Цит. по: Новиков Вл. Синявский и Терц // Абрам Терц. Собрание Сочинений. Т. 1. С. 4.

Жолковский А. К. Эросипед и другие виньетки. М.: Водолей Publ., 2003. С. 475–476.

Эпштейн М. Н. Указ. соч. С. 215.

Солженицын А. И. «Колеблет твой треножник…» // Новый мир. 1991. № 5 (http://teljonok.chat.ru/progulki.htm). Курсив мой. — М. Л.

См., например, замечание Э. Голлербаха: «В образе Пушкина Синявский изобразил себя идеального, каким бы он хотел быть, и если он издевается над Пушкиным, то он издевается над самим собой, он понимает собственную ничтожность» (Голлербах Э. Трепетный провокатор. СПб., 1993. С. 80).

Говоря о Татьяне как о «личной музе» Пушкина, Синявский добавляет: «Зияния в ее характере, не сводящем (сколько простора!) концы с концами — русские вкусы с французскими навыками, здравый смысл с туманной мечтательностью, светский блеск с провинциализмом, сбереженным в залог верности чему-то высшему и вечному, — позволяют догадываться, что в Татьяне Пушкин копировал кое-какие черты с портрета своей поэзии, вперемешку с другими милыми его сердцу достоинствами, подобно тому, как он приписал ей свою старенькую няню и свою же детскую одинокость в семье. Может быть, в Татьяне Пушкин точнее и шире, чем где-либо, воплотил себя персонально…» (1: 352).

Вайль П. Абрам Терц, русский флибустьер // Звезда, 1997. № 6. С. 218,

Пригов Д. А. Манифесты // Wiener Slawistischer Almanach. 1994. Bd. 34. S. 290.

Абрам Терц. Что такое социалистический реализм? // Цена метафоры, или Преступление и наказание Синявского и Даниэля / Сост. Е. М. Великанова. М.: Книга, 1989. С. 426.

«Гермафроидальные проявления Абрама Терца — явный результат сложения двух векторов, двух начал — женского и мужского. Поверхностный наблюдатель предположит, что носителем женского начала в этом тандеме является Розанова, а мужского, естественно, — Синявский. И, конечно же, ошибется. Все обстоит противоположным образом» — Голлербах Е. Указ. соч. С. 51.

«Он в состоянии отречься от всего, он неверен как фальшивая монета, и в этом принципиален. Нечто предательское можно усмотреть даже в самой попытке писателя отделиться в глазах читателя от себя-художника и провести между своей гражданской жизнью и литературой границу. Предатель? Предательство — скорее доблесть, считает Синявский, и уж во всяком случае, непостоянство — необходимое качество демиурга» — Там же. С. 20.

См.: Григорьянц С. Четыре маски Андрея Синявского (http://grigoryants.ru/sovremennaya-diskussiya/chetyre-maski-andreya-sinyavskogo/). Вполне сочувствующий Синявскому Г. Померанц писал: «Идея о том, что всякий спор с Солженицыным — диверсия КГБ, отдает манией преследования. Я, например, спорю с Солженицыным с 1967 г., травили меня за это изрядно, но связей с КГБ не приписывали. Просто со мной это обвинение не вяжется. Не мой стиль. А со стилем Синявского вяжется. Синявскому легко приписать то, что ладится с его уклончивым, то прячущимся, соскальзывающим в низины, то взлетающим вверх вдохновением» — Померанц Г. Страстная односторонность и бесстрастие духа. М.; СПб.: Университетская книга, 1998. С. 323.

«Вот меня, например, в литературных полудиссидентских компаниях некоторые считали стукачом. Притом что спокойно со мной общались. Это такие игры были. Вроде как стукач, но одновременно непонятно что. Меня стукачом считали, потому что я не признавал некоторые правила» — Балабанова И. Говорит Дмитрий Александрович Пригов. М.: ОГИ, 2001. С. 21.

Пригов Д. А. Монады: Как-бы-искренность. М.: Новое литературное обозрение, 2013. С. 134.

Пригов Д., Шаповал С. Портретная галерея Д. А. П. М.: Новое литературное обозрение, 2001. С. 19.

Неканонический классик. С. 70.

Генис А. Указ. соч. С. 27–28.

Цена метафоры. С. 452. Далее статья «Что такое социалистический реализм» цитируется по данному изданию.

См.: Липовецкий М. Пригов и Батай: Эстетика системной растраты // Неканонический классик. С. 328–348. O приговской эстетике растраты в связи с имиджем трикстера пишет также Райнер Грюбель: Грюбель Р. Поэтический дневник Дмитрия Пригова // Имидж, диалог, эксперимент — поля современной русской поэзии. Műnchen; Berlin; Washington: Verlag Otto Sagner, 2013. С. 325–327.

О роли мерцания в эстетике московского концептуализма см. диссертацию Д. Лейдермана «Moscow Conceptualism and „Shimmering“: Authority, Anarchism, and Space» (Princeton University, 2016). См. также: Leiderman D. The Strategy of Shimmering in Moscow Conceptualism // Russian Literature. 2018. Vol. 96–98. P. 51–76.

См.: Монастырский А. В. (ред.) Словарь терминов московской концептуальной школы. М.: Ad Marginem, 1999.

Пригов Д. А. Собрание стихов. Т. 4. 1978. С. 660–845 // Wiener Slawistischer Almanach (Wien). Sndb. 56. 2003. С. 216.

Пригов Д. А. Москва: Вирши на каждый день. М.: Новое литературное обозрение, 2016. С. 526.

Пригов Д. А. Места: Свое/чужое. М.: Новое литературное обозрение, 2018. С. 524–525.

Там же. С. 564.

Там же. С. 564–565.

Там же. С. 566.

Debord G. The Society of the Spectacle. New York: Zone Books, 1995. Р. 144, 145.

См.: Липовецкий М., Кукулин И. Теоретические идеи Д. А. Пригова // Галиева Ж. (ред.) Пригов и концептуализм М.: Новое литературное обозрение, 2014. С. 81–103, особ. 96–98.

Смирнов И. П. Быт и бытие в стихотворениях Д. А. Пригова // Неканонический классик. С. 97.

Скидан А. Указ. соч. С. 123.

Пригов Д. А. Мысли: Избранные манифесты, статьи, интервью. М.: Новое литературное обозрение, 2018. С. 85.

Там же. С. 152.

Эпштейн М. Н. Указ. соч. С. 223.

См. также: Ямпольский М. Б. Пригов. Очерки художественного номинализма. М.: Новое литературное обозрение, 2016.

Krauss R. LeWitt in Progress // October. 1978. Vol. 6. Р. 60.

Балабанова И. Указ. соч. С. 28.

Там же.

Пригов Д. А. Разнообразие всего. М.: ОГИ, 2007. С. 213.

См.: Sinyavsky A. Russian Intelligentsia. New York: Columbia University Press, 1997.

Его предшественниками были некоторые критики конца XIX и начала ХХ века — Жюль де Готье («Боваризм», 1892), Луи Мегрон («Романтизм и нравы», 1910), — которые, однако, трактовали не специально о любви.

«Последняя строка заключает в себе всю романтическую любовь», — пишет он о стихе Петрарки «Пылать вдали и леденеть пред вами» (Rougemont D. de. L’Amour et l’Occident. Paris: UGE, 1970. P. 155). Здесь и далее книга Ружмона, как правило, цитируется в переводе Ирины Стаф, подготовленном к печати в московском «Новом издательстве». Наш анализ частично совпадает с предисловием, написанным для указанного издания.

Ibid. P. 156.

Ibid. Р. 145. Здесь невозможно судить, насколько исторически оправданна эта гипотеза о преемственности религиозной и любовной мистики. Как признавал сам ее автор, она не подтверждается надежными фактическими данными, да еще и опасно сближается с некоторыми оккультными теориями; но наше исследование относится к интеллектуальной истории и занимается концептуальными структурами, часть которых могут быть спорными с научной точки зрения.

Дени де Ружмон сознает, что в таком понимании страсть относится к ведению особого рода риторики. В специальном «примечании о метафоре» (Ibid. P. 140–142) он прямо сравнивает формирование этой страсти с формированием некоторых языковых и поэтических метафор. Современная семиотика пытается формализовать этот риторический подход; см.: Греймас А.-Ж., Фонтаний Ж. Семиотика страстей. М.: ЛКИ, 2007 [1991].

А позднее — у Жоржа Батая, с которым Ружмон должен был встречаться в 1938 году в Коллеже социологии.

Rougemont D. de. L’Amour et l’Occident. P. 11.

Ibid. P. 42.

Ibid. P. 14.

Ibid.

Ibid. P. 15.

Ibid. P. 17.

Ibid. P. 16.

Не называя имени Кайуа, автор «Любви в западной цивилизации» обсуждает и другой его пример, также взятый из энтомологии: вид муравьев formica sanguinea, способных опьяняться с гибельными последствиями для себя (Ibid. P. 294–295). В октябре 1938 года Ружмон выступил в Коллеже социологии, сопредседателями которого были Батай и Кайуа, с докладом «Искусства любви и военные искусства», извлеченным из его еще не изданной книги о любви. См.: Le Collège de sociologie, 1937–1939. Paris: Gallimard, 1995 (Folio Essais). P. 403–447.

См.: Sartre J.-P. Denis de Rougemont. «L’Amour et l’Occident» [1939] // Sartre J.-P. Critiques littéraires (Situations, I). Paris: Gallimard, 1975 (Collection Idées). P. 77. Сартр также упоминал Кайуа как единомышленника Ружмона в воззрениях на миф.

Ср. предложенное Л. Е. Пинским различение динамичного, устремленного к финалу «сюжета-фабулы» и стационарно повторяющегося «сюжета-ситуации» (Пинский Л. Е. Реализм эпохи Возрождения. М.: Гослитиздат, 1961. С. 301).

Rougemont D. de. L’Amour et l’Occident. P. 37.

Ibid. P. 29.

Ibid. P. 30.

Ibid. P. 33.

Ibid. P. 28.

Ibid.

Ibid. P. 41.

Ibid. P. 43. Такой взаимный нарциссизм еще и антисоциален. Его следствием является «обеднение сознания, опустошенного и утратившего многообразие, навязчивая идея воображения, сосредоточенного на одном-единственном образе… Отныне мир исчезает, „других“ больше нет, нет ни близких, ни обязанностей, ни прочных связей, ни земли, ни неба: ты есть лишь только с тем, что любишь ты» (Ibid. P. 123). В заключительной, чисто моралистической части своей книги Дени де Ружмон противопоставляет такой ложной форме любви деятельно-благотворную форму — Агапе, в отличие от Эроса.

Ibid. P. 108.

Ibid. P. 19.

Эта рискованная социологическая экстраполяция результатов, извлеченных из блестящего анализа литературных текстов, проблематична и подвергается острой критике. См., например: Landy J. Deceit, Desire, and the Literature Professor: Why Girardians Exist // Republics of Letters: A Journal for the Study of Knowledge, Politics, and the Arts. 2012. Vol. 3. № 1 (September 15) (http://rofl.stanford.edu/node/108). Ниже речь будет идти только о первых теоретических шагах Рене Жирара, ограниченных литературоведческой проблематикой и предшествующих его масштабным социоантропологическим построениям.

Girard R. Mensonge romantique et vérité romanesque. Paris: Grasset, 1992. P. 78.

Согласно Жирару, эта культура дожила до наших дней: ее черты обнаруживаются в литературном творчестве Сартра, и Жирар не раз упоминает (правда, почти не называя имен) современную «романтическую критику», искажающую своими ложными толкованиями смысл романов Достоевского или Пруста.

Ibid. P. 43.

Ibid. P. 53.

Ibid. P. 31.

Ibid. P. 29, 30.

Разумеется, оно подрывает и всю дальнейшую конструкцию жираровского учения, основанную на исходной идее подражательных желаний; но здесь не место обсуждать этот вопрос. Об онтологизации Жираром понятия «желание» (которому на самом деле может предшествовать если не «бытие», то псевдобытие, образ, репрезентация) писал еще в 1970-е годы Филипп Лаку-Лабарт (см.: Lacoue-Labathe Ph. Typographie // Agacinski S. et autres (Ed.) Mimesis des articulations. Paris: Aubier-Flammarion, 1975. P. 231 sq.).

Girard R. Mensonge romantique et vérité romanesque. P. 15.

Ibid. P. 16.

Ibid. P. 101.

Ibid. P. 69.

Ibid. P. 59.

Ibid. P. 105–106. При характеристике этой «болезни» Жирар неоднократно ссылается на критические работы Мориса Бланшо. Этот писатель показал парадоксальную онтологию желания (желание пустоты, небытия) также и в своем литературном творчестве. См. нашу статью: Zenkin S. Transformations of Romantic Love // McKeane J., Opelz H. (eds.) Blanchot Romantique. Bern: Peter Lang, 2010. P. 129–139.

René G. Mensonge romantique et vérité romanesque. P. 161.

Ibid. P. 125.

Ibid. P. 129.

Его заметки к семинару «Речь влюбленного», который он вел в 1974–1976 годах, были изданы в 2007-м. Этот посмертно опубликованный текст мы и будем, как правило, цитировать; книга, выпущенная самим Бартом («Фрагменты речи влюбленного», 1977), которая представляет собой его сокращенную и переработанную версию, будет использоваться лишь в отдельных случаях, когда она нечто добавляет к заметкам для семинара.

Barthes R. Le Discours amoureux (Séminaire à l’École pratique des hautes études 1974–1976, suivi de Fragments d’un discours amoureux. Pages inédites) // Аvant-propos d’Éric Marty, présentation et édition de C. Coste. Paris: Éditions du Seuil, 2007. Р. 186. Заметим, что Рене Жирар, в те годы уже хорошо известный теоретик, автор «Романтической лжи…» и «Насилия и священного», значился в числе «титульных учеников» семинара Барта (см.: Ibid. P. 12, предисловие Эрика Марти).

Ibid. P. 53.

Ibid. P. 157.

Барт Р. Фрагменты речи влюбленного. М.: Ad Marginem, 1999. С. 80.

Barthes R. Le Discours amoureux. P. 293.

Ibid. P. 674.

Barthes R. Œuvres complètes. T. III. Paris: Le Seuil, 1995. P. 811.

Термин «диалектика» фигурирует и у Дени де Ружмона и Рене Жирара, но гораздо менее настойчиво, чем у Барта. У последнего его частотность заметно снижается при переходе от семинара в Высшей практической школе к книге, предназначенной для широкой публики («Фрагменты речи влюбленного»).

Barthes R. Le Discours amoureux. P. 387. Ср. в другом месте: «Всегда выставлять против любовной речи диалектику, как единственный реальный выход из тупика воображаемого» (Ibid. P. 151).

Ibid. P. 126.

Ibid. P. 126–127. Автор продолжает: «Творчество возможно лишь в том случае, если человек перейдет от метафоры к метонимии, если найдет подходящую метонимическую сеть, в которую уже можно будет вновь включать метафоры его любви в качестве exempla» (Ibid. P. 127).

См., например, у Ружмона: «Мы уже выяснили, что Тристан любил Изольду не ради нее самой, но лишь ради любви к Амору, чей образ являла ему ее красота» (Rougemont D. de. L’Amour et l’Occident. P. 189).

Barthes R. Le Discours amoureux. P. 94.

Ibid. P. 115.

Ibid. P. 304.

Ibid. P. 469.

Ibid. P. 461.

Ibid. P. 206.

Ibid. P. 158.

Ibid. P. 630.

Барт Р. Фрагменты речи влюбленного. С. 86.

Barthes R. Le Discours amoureux. P. 481.

«Не могу припомнить, где я ее читал» (Ibid.).

Ibid.

Ibid. P. 399.

Ibid. P. 526.

Ibid.

Влюбленный — это «человек, который про себя (любовно) говорит перед лицом другого (любимого), не говорящего» (Барт Р. Фрагменты речи влюбленного. С. 81). В рассуждениях Барта присутствует особая любовная «фигура», обозначенная словом «Градива» (название повести Вильгельма Йенсена, проанализированной Фрейдом): это ситуация, когда любимый человек сам берет на себя функции психоаналитика и, не отвергая влюбленного, помогает ему скорректировать свою ложную страсть — как героиня Йенсена учит своего друга «правильной» любви к себе самой. По признанию Барта, он думал сделать «Градиву» одним из главных текстов, изучаемых в семинаре, но вынужден был отказаться от этого намерения (см.: Barthes R. Le Discours amoureux. P. 338–339); по-видимому, этот далекий от романтизма сюжет, где «диалектика» переходит в двусторонние и ответственные межличностные отношения, плохо укладывался в общие рамки его проблематики.

Литовский О. Фильм о бдительности // Кино. 1936. № 17 (1729).

Aśva — конь, medha — жертвоприношение.

Gentile G. Il modernismo e rapporti tra religione e filosofia (1921).

О фильме А. Рене и А. Роб-Грийе см.: Blumenerg R. Ten Years after Marienbad // Cinema Journal. 1971. Vol. 10. № 2. Р. 40–43; McGinty D. D. Le Voyeur et L’Année dernière à Marienbad // The French Review. 1965. Vol. 38. № 4. Р. 477–484; Oxenhandler N. Marienbad Revisited // Film Quarterly. 1963. Vol. 17. № 1. Р. 30–35.

Роб-Грийе А. Романески. М., 2005. С. 446.

Robbe-Grillet A. L’année dernière à Marienbad. Paris, 1961. Р. 64, 97, 104.

Ibid. Р. 9–10. Есть вероятность, что выбор пал на Мариенбад в силу того, что это название фигурирует на первых страницах романа Б. Касареса «Изобретение Мореля» (1940). Роб-Грийе не раз отмечал, что эта фантастическая притча послужила отправной точкой для начала работы над «В прошлом году в Мариенбаде».

Leigthen P. Re-Ordering the Universe: Picasso and Anarchism, 1897–1914. Princeton, 1989.

Ср.: «У Айги мы встречаем тот же, „архаический, медитативный“ и почти магический звук, что и у Малевича. Оба они по-серьезному, почти по-жречески относятся к своему искусству, понимая его как долг достижения абсолютной формы. Их рефлексы и рефлексии трансцендентны и суть „иконы“ некоего состояния сознания, которое является промежуточным знаком, подобно стрелке часов в движении — между секундами. Малевич хотел все заставить „пылать в красках“, Айги — „пылать в речи“. Живопись Малевича иконографична, поэзия Айги литургична. Основной символ Малевича — квадрат, главный символ Айги — крест» (цит. по: Ракуза И. Лирический супрематизм Геннадия Айги // Литературное обозрение. 1998. № 5–6. С. 43).

О белизне в стихотворениях Айги Янечек пишет следующее: «„Белизна“ чаще всего связана со снегом в чистом поле, но связана также с толкованием белого цвета как „великого молчания“ у Кандинского и беспредметного неба-Ничто-Нуль у Малевича» — Янечек Д. Поэзия молчания у Геннадия Айги // Goller M., Witte G. (Hrsg.) Minimalismus. Zwischen Leere und Exzeß / Wiener Slawistischer Almanach. 2001. Sonderband 51. S. 436.

Rakuša I. Gennadij Ajgis lyrischer Suprematismus // Brang P., Nivat G., Zeit R. (Hrsg.) Schweizerische Beiträge zum IX. Internationalen Slavistenkongress in Kiev. September. Bern; Frankfurt a/M. S. 149–171. Сокращенный вариант: Ракуза И. Лирический супрематизм Геннадия Айги // Азарова Н., Дерепа Д., Орлицкий Ю. (сост.) Айги. Материалы. Исследования. Эссе. Т. 2. М., 2006. С. 42–52.

Айги Г. Поэт и время // Говорит Россия… Беседы, записанные Збигневом Подгужецем / Россия. Russia. 1975. № 2. С. 254.

Об этом Айги говорит и в интервью Сергею Бирюкову. Он напоминает, что, по мнению Малевича, мир «слишком задвигался, стал слишком суетлив, слишком динамичен», добавляя от себя, что «искусство стоит делать очень переживающему, медленно созревающему, очень тяжело вырабатывающему свое слово человеку» — Айги Г. Разговор на расстоянии. Статьи, эссе, беседы, стихи. СПб., 2001. С. 288.

Айги Г. Поэт и время. С. 243.

Айги Г. Разговор на расстоянии (Ответы на вопросы друга) // Айги Г. Разговор на расстоянии. С. 158–159.

Айги Г. Поэт — это несостоявшийся святой // Литературное обозрение, 1998. № 5–6.

Там же.

В своей работе В. Постовалова отмечает, что символом «ангельского сплава» в художественном космосе Айги стал «поэтически воплощенный образ белого квадрата художника-супрематиста К. Малевича Белое на белом» — Постовалова В. Слово и молчание в художественном мире Г. Айги // Russian Literature. 2016. № 79–80. P. 100.

Тридцать лет спустя, в разговоре с Сергеем Бирюковым 1991 года, Айги пытается ответить на вопрос, откуда Черный квадрат: «Но что такое „Черный квадрат“? Я об этом часто думал. Почему он не с круга начал? Ведь Вселенная состоит из кругов — звезды, Солнце, Луна. Бог создал их круглыми. А что человек делал на свете для того, чтобы жить? Он делал кирпич, он дом стал класть. Это первый элемент человеческого творения. Малевич, видимо, тщательно это обдумывал. Он как бы говорил: с этого началось. Он возвращает к самой, самой основе» — Айги Г. Разговор на расстоянии. С. 287.

Там же. С. 288.

Самая знаменитая икона Спаса Ярого Ока, датированная серединой XIV века, находится в Успенском соборе в Кремле. Эпитет «Ярое око» она получила довольно поздно в среде старообрядцев. Этот эпитет связан со Вторым пришествием Христа. О Христе Второго пришествия отец Иоанн Кронштадтский говорил: «Всевидец Господь в одном акте Божественного ви΄дения видит все века и всех людей, всю их жизнь со всеми помыслами, чувствами, намерениями, делами, словами. Страшное око, от которого ничто утаиться не может» — Иоанн Кронштадтский. Христианская философия. М., 1992. С. 84.

Айги Г. Разговор на расстоянии. С. 287.

Малевич К. Собрание сочинений: в 5 т. Т. 5. М., 2004. С. 213.

Айги Г. Казимир Малевич // Айги Г. Разговор на расстоянии. С. 213.

Айги Г. В честь Мастера — несколько абзацев // Айги Г. Стихотворения. Комментированное издание. М., 2008. С. 356.

Крученых А. Из «Взорваль» // Манифесты и программы русских футуристов. München, 1967. С. 61.

Айги Г. Поэт и время. С. 241.

Малевич о себе. Современники о Малевиче. Т. 1. Письма. Документы. Воспоминания. Критика. М., 2004. С. 88.

Ср. формулировку Айги: «„Свободное“ стихотворение в моем представлении — насквозь пронизанное единым ритмом: „колебание волны“ в каждой ритмической „ячейке“ должно передаваться по всему стихотворению, по крупным или малейшим ритмическим периодам» — Айги Г. Поэт и время. С. 242.

Малевич К. Супрематизм как чистое познание // Малевич К. Собрание сочинений: в 5 т. Т. 3. М., 2000. С. 139.

Малевич К. Поэзия (1906 — середина 1920-х) // Малевич К. Собрание сочинений. Т. 5. М., 2004. С. 457.

Кривулин В. О простоте, свободе и почве // Смена. 1991. 24 июля.

Грюбель Р. Молчание о листопаде — новый псалом. Несколько слов об аксиологии литературы и о поэзии Айги // Азарова Н., Дерепа Д., Орлицкий Ю. (сост.) Айги. Материалы. Исследования. Эссе. Т. 2. М., 2006. С. 39.

Via regia — «Международный литературно-культурологический журнал». Издавался в Эрфурте и Москве на немецком и русском языках в 1991–2003 годах. В журнале публиковались эссеистика, очерки, литературоведческие работы, переводы, проза и стихи (А. Парщиков, М. Безродный, И. Смирнов, А. Альчук, Б. Гройс, Д. Пригов, В. Сорокин, С. Бирюков, М. Рыклин, П. Пепперштейн, П. Короленко, Ш. Брянский и др.).

Инспекция «Медицинская герменевтика» (С. Ануфриев, Ю. Лейдерман, П. Пепперштейн). Идеотехника и рекреация. М., 1989. С. 17.

Там же.

Указ. соч. С. 20.

«Давно замечено: для детективного жанра огромное значение имеет образ расследующего, разгадчика тайн, а для этого образа главное не столько метод разгадывания (он, так или иначе, один дедуктивный), сколько времяпрепровождение в паузах между делами — печаль и наркомания Холмса и целая коллекция его досугов, включающая игру на скрипке, химические опыты и депрессию, философское оцепенение Дюпена, унылое существование среднего парижского буржуа Мегрэ с его кальвадосом, женой, трубкой и дождем, католическое служение отца Брауна, завитые усы и мелкое тщеславие Эркюля Пуаро, и прочее, прочее, прочее — все эти формы анабиоза, от которых их способна пробудить лишь очередная загадка» — Пепперштейн П. Свастика и Пентагон. М., 2006. С. 83.

Беседы из первой книги Инспекции «Медицинская герменевтика». Девять бесед. Пустотный канон. Т. 1. Вологда, 2014. С. 11.

Гройс Б. Инспекция «Медицинская герменевтика». Пустотный канон. Т. 2. Вологда, 2014. С. 275.

Там же.

Инспекция «Медицинская герменевтика». Пустотный канон. Т. 2. Вологда, 2014. С. 422.

Там же.

Рыклин считает, что «экспозиционные пространства в современном искусстве, в частности в концептуализме, значительно шире выставочных: ими могут быть частные пространства для приватных невыставляемых объектов». Более подробно об этом в: Рыклин М. Террорологики. Тарту; Москва, 1992. С. 115.

Пепперштейн П., Ануфриев С. Инспекция «Медицинская герменевтика». Девяностые годы. М., 1999. С. 43.

Пепперштейн П. Белая кошка // Место печати. 1998. № XI. С. 38.

О подпольности художественной жизни Кабаков пишет: «Подпольность была точным определением атмосферы 60-х годов. Слова „официальная“ и „неофициальная“ в приложении к культуре возникли сравнительно поздно — в конце 70-х годов. А в 60-е годы было одно понятие — подполье: подпольное искусство, подпольная поэзия, подпольный джаз и т. д.» — Кабаков И. 60–70-е… Записки о неофициальной жизни в Москве. М., 2008. С. 295.

Там же. С. 26.

Ковалев А. Сорок лет вместе // Место печати, 2003. № XIV. С. 171.

А. Монастырский в диалоге с И. Бакштейном: Московский архив нового искусства. Комнаты, 1987. С. 224.

Ерофеев А. Звезда МГ — http://www.aerofeev.ru/.

Имеется в виду выставка Ю. Лейдермана «Песня „Товарищ“», состоявшаяся в киевской галерее «Vozdvizhenka Arts House» в ноябре 2015 года.

Лейдерман Ю. Песня «Товарищ». НIГIЛIСТ Продуктивна Руйнацiя (http://www.nihilist.li/2015/11/22/pesnya-tovarishh/).

Выставка «Труба, или Аллея долголетия» состоялась в 2012 году в галерее «Риджина» в Москве. Эту инсталляцию Павел Пепперштейн и Сергей Ануфриев создали в рамках группы «Медицинская герменевтика» в 1995 году и подготовили к пражской выставке «Полет, уход, исчезновение». В течение двух десятилетий инсталляция «Труба или Аллея долголетия» участвовала в выставках в Германии, Чехии и Швейцарии, но в Москве была впервые выставлена в 2012 году.