Не прошло и пяти минут, как появился адмирал Дорек.
– Вы рано вернулись, ваше высочество. И тяжело дышите, – заметил он, переступая через порог.
– Кириоль – непростой остров. Есть парадная сторона, и есть изнанка.
– Кириоль – дурной остров, принц. И точка. Полная противоположность Краеугольному Камню.
Тибо уперся локтями в длинный стол, на котором были разложены карты и навигационные приборы.
– У Краеугольного Камня своя беда, – вздохнул он.
Тибо намекнул на великое табу: тайну острова знали все, но разгадать ее не мог никто.
Адмирал промолчал, подошел к барометру на стене, постучал по нему, словно торопил неловкую минуту.
– Поднимаем якорь, – сказал Тибо.
– Сейчас? Но это невозможно, принц. – Дорек уселся на табурет. – Мы еще не обновили запас питьевой воды. И ветра нет. Совсем. Ни на мушиный вздох, ни на блошиный пых, ни на комариный чих.
В приоткрытую дверь сунулась седая голова Гийома Лебеля, первого помощника.
– Все по местам. Поднимаем якорь.
– Но… – хотел возразить адмирал.
– Принц взбаламутил весь город, – прибавил Гийом и махнул рукой в сторону набережной.
Адмирал подошел к окну, дробившему любой вид на маленькие ромбики, и увидел на набережной разъяренную толпу, числом сильно превышавшую его экипаж. Он ринулся на капитанский мостик, собираясь отдать команду, но понял, что приказ уже отдан первым помощником – паруса подняты, и сходни, что соединяли шхуну с пристанью, убраны как нельзя вовремя.
Отплывали с большой поспешностью. Баталёр Овид, который ничего не выпускал из рук, не завязав покрепче, метался, твердя, что не упаковал как следует припасы в трюме, что не распределил правильно балласт. Жаловался, что мало пресной воды, что придется снова довольствоваться остатками, которые давным-давно протухли.
Матросы позволили себе выпить лишнего. Они шатаясь переходили с левого борта на правый, распевали песни фальшивыми голосами и бестолково дергали снасти. Люки, через которые перегружали товары с главной палубы в трюм, стояли незадраенными, и один матрос свалился туда и сломал руку. Шхуне приходилось лавировать, ловя ветер, которого не было. Она двигалась зигзагами, словно тоже опьянела.
К полуночи «Изабелла» выровнялась. Матросы, кто потрезвей, встали на ночную вахту, а пьяные спустились в кубрик и повалились спать на полу, не дав себе труда развесить гамаки и положить под голову одежду вместо подушки.
Никто не заметил, что на судно тайком пробрался пассажир.