Аналогичная диллема, от которой зависит чужая жизнь, касается абортов. В какой момент эмбрион становится человеком? В 24 недели, когда начинает работать его мозг? В 24 недели и один день? В 28 недель, как это было принято в 1967 году? Через 40 дней с момента зачатия для мальчиков и через 90 – для девочек, как завещал Аристотель? Или же эмбрион становится человеком в момент зачатия, как считают католики?
Никто до сих пор не может провести эту черту, потому что развитие эмбриона в новорожденного младенца – непрерывный процесс. Есть ли тогда смысл в дебатах о легализации и запрете абортов, если мы не можем определить, в какой момент группа клеток становится человеком? Команда врачей может бороться за спасение недоношенного младенца в возрасте 23 недель, в то время как в той же больнице может ждать приема женщина, которая собирается избавиться от плода на том же сроке[34].
Несмотря на то, с какими сложными ситуациями мы порой сталкиваемся, мы вынуждены жить в этом черно-белом мире среди экзистенциальных дихотомий. Они – неизбежное следствие невозможности описать реальность в бинарных категориях.
Очевидно, что не существует определенного дня, когда человек среднего возраста становится старым. Нас это не интересует, потому что жизни уже родившихся людей в равной степени защищает закон: нельзя убивать ни подростка 14 лет, ли человека под 50. Тогда почему мы не можем смириться с тем, что не существует момента, в который эмбрион превращается в полноценного человека? Ответ прост: когда мы чертим границу между клетками и «настоящими» детьми, мы ставим под угрозу чужие жизни. В тот же момент мы отделяем аборт от убийства, разделяем правильное и неправильное. Человек не может принимать решения, предварительно не распределив факты, цифры и прочую важную информацию по категориям.
Я рассказал Рош о трагических событиях, которые произошли в Ирландии в октябре 2012 года. 31-летняя индийская дантистка Савита Халаппанавар пришла в больницу Голуэя, чтобы прервать беременность. Она и ее муж Правин, инженер компании Boston Scientific[35], жили на тот момент в Ирландии уже четыре года. У Савиты случился выкидыш, но несмотря на то, что матка женщины была сильно разорвана, врачи отклонили ее просьбу об аборте: сердце плода возрастом в 17 недель все еще билось, а аборты в стране были запрещены.
Последствия принятого врачами решения были ужасающими: к моменту, когда сердце плода перестало биться, у Савиты произошло заражение крови. Через несколько недель она умерла. Ее смерть вызвала протесты не только в Ирландии, но и во всем мире. В 2018 году ирландцы поддержали на референдуме новое законодательство, позволявшее делать аборты при определенных обстоятельствах.