После того как Сталин поручил сделать политический отчет ЦК на XIX съезде Г. Маленкову, казалось, что сам Маленков может в какой-то форме выразить свои претензии на главенствующую роль в партии. Но Маленков был достаточно опытен, чтобы проявить такую неосторожность. Он, как и все другие, прекрасно знал, как ревниво оберегает Сталин свою абсолютную монополию первой роли. Поэтому он смертельно опасался дать Сталину хоть малейший повод заподозрить его в претензии посягнуть на эту монополию. Это могло стоить ему головы.
В последний период крупнейшие государственные вопросы застревали у Сталина и не решались; и никто не осмеливался в прямой форме предложить Сталину собрать заседание Президиума ЦК для рассмотрения этих вопросов. Это могло вызвать подозрения у Сталина. Поэтому ждали какого-нибудь счастливого случая, чтобы как-то без риска напомнить Сталину, что такие-то крупнейшие вопросы требуют его немедленного рассмотрения.
Г. Маленков безупречно придерживался такой линии: всячески давал понять Сталину и всем другим, что инициатива постановки и решения любого вопроса может принадлежать только Сталину и никому больше.
Кроме того, Г. Маленков по своей натуре был лишен всяких диктаторских черт, и у меня сложилось впечатление, что он не был честолюбивым человеком. Он был мягок, податлив всяким влияниям и всегда испытывал необходимость притулиться к какому-нибудь человеку с сильной волей. И он притулялся: к Сталину, к Ежову, к Берии, затем к Хрущеву. Он был идеальным и талантливым исполнителем чужой воли, и в исполнительской роли он проявлял блестящие организаторские способности, поразительную работоспособность, размах и рвение. Он не был человеком широкой инициативы или новатором. Но когда он получал какое-либо указание от Сталина, он ломал любые барьеры, мог идти на любые жертвы и затраты, чтобы выполнить это задание молниеносно, безукоризненно и доложить об этом Сталину. Поэтому в аппарате ЦК шутили, что Маленков всегда требует, чтобы всякое поручение Сталина было выполнено «вчера».
В своей преданности Сталину и убежденности в его непогрешимости он даже не ставил перед собой вопроса: будет ли от выполнения этого задания польза или вред государству?
В этом смысле Маленков был даже более правоверным, чем Молотов. В. Молотов по праву старейшего и наиболее влиятельного соратника Сталина мог позволить себе иногда в форме полувопроса, краткой реплики или подходящей шутки поспорить со Сталиным, взять кого-нибудь под защиту или поставить новый вопрос. Маленков не позволял себе таких вольностей и действовал только по формуле: «сказано – сделано».