Сказка на ночь (Цветков) - страница 35

«в окрестном лесопарке ни души…»

в окрестном лесопарке ни души
где с таксой встарь таскался
там наверху они уже ушли
к столу а ты остался
нет никому обители теней
чей срок под солнцем прожит
неправда что становится темней
темней уже не может
свод в стеганом атласе голубом
чертог большой ночевки
но купол впредь полпяди надо лбом
а челюсть на бечевке
не сорок лет а насовсем синай
скрижаль пуста приказ на
все времена скитаясь вспоминай
что жизнь была прекрасна

amor vincit omnia

у меня в незапамятном детстве
одна елкина валя была
я носил ее образы в сердце
но она не любила меня
а в какой-то из смежных вселенных
если мысль эверетта верна
в заведенье для старцев степенных
гардеробщицей служит она
или может она санитарка
там для гигиенических нужд
ради чувству такого подарка
я мечты дерзновенной не чужд
и меня в этот госпиталь скажем
привезли отравившись едой
при последнем свидании нашем
я лежу совершенно седой
старику эта елкина валя
ставит клизму дрожащей рукой
а потом встрепенувшись узнала
и рыдает что боже ты мой
здравствуй валя мы встретились снова
я известный писатель цветков
в тихом образе старца седого
вот скончаюсь и буду таков
на тебя изводил я чернила
с той поры пролетели года
что ж ты елкина чувств не ценила
и меня не любила тогда
у руин моего организма
ты как перст санитарка одна
и расколется вдребезги клизма
и опять зарыдает она
но седой я и есть в самом деле
а пишу среди ночи хуйню
лучше лягу вон там на постели
и наверное все же усну

«на кольце где последняя самка трамвая…»

на кольце где последняя самка трамвая
случки ждет электричеством в ночь остывая
провидение прогнуто в форме седла
там вожатый в оскал соискателя пойман
чей чугунный искря эрегирует орган
отвернемся пока возникает семья
в декабре у судьбы искривляется форма
в смысле жертвы саженями снежного шторма
продвиженья предместий в пургу на аршин
в непосильном за скрежет либидо ответе
чернобурые плачут звериные дети
и на рельсах железные дети машин
но останется сколько в бетон ни возьмете
после злых машинистов и шпал в креозоте
тишина обведенная в мае огнем
электричество сердца спасенное в громе
и земля меж опорами радуги кроме
метров двух на один остальную вернем

мельница

ветер ветлы треплет вода в горсти прохладна
знойно в полдень у быстрой реки с утра росно
там один от любви утонул ну и ладно
не его беда первая горевать поздно
не его последняя утешаться нечем
говорят из вечных ключей течет-струится
мельница брошена черны окна под вечер
а все вертится колесо скрипит ступица
скрипнет раз и на свете живой душой меньше
выйдешь к мельнице не уйдешь вернешься к ней же
жутко да любовь сильней тут к повернигоду