Она будто испугалась, но от усталости ничто в ней не встрепенулось.
— Ты и не ел ничего, наверно?
— Побудь немножко со мной, мама. Я давно тебя не видел, не смотрел на тебя. Когда-нибудь мы с тобой получим деньги. Много денег. Кофту тебе купим — самую лучшую, какие только есть на свете. Платок оренбургский — мягкий и красивый, — ты никогда таких не видела.
Мама смутилась от непривычного внимания, хотела уйти.
— Ты и так много чего-то навез в коробках.
— Краски.
— Все деньги, наверно, истратил? А в рубашке какой уехал, в такой и приехал.
— Вот и нет. Какие ботинки купил! Сейчас покажу. — Я достал чехословацкие туфли. — Нравятся?
Мама молчала в тихой обалделости.
— Ой… Нехороши. Носы шибко острые, как на смех… Клоуну. Надеть стыдно.
— Сейчас такие носят.
— Носи, если тебе хорошо. Только в деревне ведь, если наденешь, мне все равно будет стыдно.
— Ладно, ма, обещаю — при тебе не надену.
— А мы сегодня картошку перебирать закончили. Изнастались. Пойдем есть. Щи из печки доставал? — Она открыла заслонку. — Пока ты ездил, ой, что здесь было! Катя Холшевникова в газете про нас написала. И про Подзорова, и про Чекина кожи. Вся деревня читала. Голумели три дня. Она ведь теперь учительницей работает. А Пронек встретил в конторе Чекина, возьми ему да скажи: «Ну как, газету видел? Теперь с тебя борчатку снимут». Сережка Чекин собрался со своими дружками, напился в воскресенье и пришел к клубу Пронька искать. А там плотники из города деньги получали, домой собрались и тоже пьяные. Те, дескать, городские, а эти наши — боксеры, агроном их учит. Ну, слово за слово — и… что тут началось!.. Губы поразбивали, кровища льет. Один плотник на машину залез, наши за ним. Он цепью отмахивается, бьет по рукам — весь кузов искрошил. Тут Юрка прибежал. Без шапки, в свитере одном. Кричит: «Перестаньте, перестаньте», — а его боксеры все лезут. Он тогда как давай их сам… Как кого ударит — так падают. Дрались страшно. Председателю это не понравилось. Хорошо, что ты в городе был, там, поди, такого нет — у нас только.
10 апреля.
Андрей зашел и поставил авоську на стол. Достал из сетки три бутылки «Рислинга» и свертки в упаковке гастрономов.
— Откуда? — удивился Юрка.
— Из города. Зашел перед отъездом в магазин, смотрю, ну и… не устоял. Дома одному сидеть не хочется.
Я разворачивала колбасу и сыр. Студила ладонь целлофановая обертка «любительской». Я была рада сегодняшнему вечеру. Появилась студенческая праздничность, когда нет ни к чему претензий и просто радуешься случаю, что собрались вместе.
— Я поджарю. Только вам затапливать.