Трансвааль, Трансвааль, страна моя,
Ты вся горишь в огне…
Песня приближалась. Высокий белоголовый мальчик, тоненький, как тростинка, пробирался потраве, раздвигая ее руками, и пел. Заметив Григория, он /замолчал и остановился.
— Заходи, парень, покурим! — крикнул ему Григорий.
— Я не курю, — насупился мальчик, но все-таки подошел. — Это ведь мое место, — вдруг просто сказал он Григорию. — Я часто тут сижу и смотрю… Когда хорошая погода.
— Ничего, обоим места хватит, — миролюбиво откликнулся Григорий.
Они помолчали. Потом Григорий спросил:
— Что это за песню ты пел?
— Песня? — немного смутившись, переспросил мальчик. — Это про Трансвааль. В Африке… Мы такую книжку прочитали с ребятами. Там теперь тоже алмазы добывают. Война там была. Тогда и сложили эту песню.
Мальчик говорил задумчиво, неторопливо.
— Тебя зовут-то как?
— Павлик Ганин.
— Отец на прииске работает?
— У меня отца нету… Верней, есть, только он — приемный. И мать у меня не родная, приемная.
Павлик задумчиво рассматривал какую-то букашку, забравшуюся ему на ладонь. И также задумчиво Озеров смотрел на него.
— Ишь ты… Сирота, значит, — заговорил Григорий. — А куда же твои настоящие родители подевались?
— Я не помню. Я немножко помню детдом, а потом меня усыновил Гафитулла Мингалеев. У него еще есть сын, Зуфар. Он хороший, Зуфар. Мы с ним братья…
— М-да, не веселая история, — сказал Озеров, снова зажигая папиросу.
— Почему? Я хорошо живу.
Помолчали.
Громко стрекотали в густой высокой траве кузнечики. И высоко-высоко в небе кружил ястреб, неподвижно распластав крылья.
— Павлик! Э-э-гей, Павли-ик! — послышалось снизу. — Домой иди-и!
Павлик вмиг забыл о новом знакомом и помчался вниз, к дорожке, которая вела на перекидной мост. Вот мальчуган легко сбежал с кручи, вот его ноги гулко застучали по настилу мостика — узеньким досочкам, прикрепленным к двум протянутым над рекой проволочным тросам, и все это легкое сооружение закачалось.
Григорий медленно спустился вниз и долго зачем-то смотрел на вывеску, на которой вкось и вкривь было написано масляной краской: «Проход разрешен не больше чем троим одновременно».
Павлик сразу понял, что у Зуфара что-то случилось. Поэтому и бежал со всех ног.
Зуфар выскочил ему навстречу и заговорил, возбужденно размахивая руками:
— Знаешь, нашел алмаз! И где?! В нашей коллекции оказался. Большой!
— Ну, скажешь тоже, — недоверчиво протянул Павлик.
— Алмаз, точно говорю! Вот, смотри!
Павлик на ходу рассматривал камешек. Прозрачный, немного желтоватого оттенка, он был похож на тысячи галек, которые валялись на берегах реки. Только один раз, когда Павлик повернул камешек гранью к солнцу, показалось, что он сверкнул радугой.