И все же мы его уломали, пообещав по возможности угощать старика чем-нибудь. Учитывая, что нам самим жрать было нечего, подарки обходились дорого. Но оно того стоило, мы получили свои комнаты. Не старый сарай непонятно где, в каких обычно приходилось ютиться дворовой шпане, а нормальные комнаты. Роскошь!
Было нас аж тринадцать голов. Я, Санни, Витор и еще тройка парней чуть младше нас — основные добытчики. Моя двоюродная сестра Грета с двумя ее сверстницами, тоже какие-то там через три колена родственники, поддерживали порядок, стирали, готовили, если было из чего. Нянчились с мелочью. В общем, классическое «три К»: киндер, кюхе, кирхе. Самое забавное: я их в такие рамки не загонял. Мальчишке работу найти было сложно, но хотя бы возможно, а вот девочке — нереально. А то, что реально — лучше не надо. Остальные — сущие, иногда буквально, дети даже на моем фоне. У одних семья была относительно нормальной, похожая на мою, но работала весь день. У других родители спились, и все зарабатываемые деньги спускали на огненную воду. А кто-то вообще был сиротой.
В нашем детском саду этой ребятни имелся хоть какой-то шанс пережить отрочество, не стать мелкими бандитами, в случае пацанов, и проститутками, в случае девочек. По местным меркам — почти счастливое детство.
Дедок был занят своими делами и на появление нашей компании никак не отреагировал. Ну нам же лучше, а то еще пришлось бы объяснять, почему я с покупками, но без подарка. Впрочем, с покупками — это было очень громко сказано. Выданной мне на руки премии едва хватило на небольшой сверток конфет. Именно это было главной ценностью среди нас, сладкое дети бедняков видели еще реже, чем мясо.
— Рыжик! — позвал я Грету, заглядывая в девчачью опочивальню.
Комната делилась на комнатки с помощью тряпок и перегородок. Все же всем хочется иметь хоть какое-то личное пространство. А по квадратному метру на человека — лучше, чем одна горница на всех. В проход между комнатками выглянула рыжая девочка, глядя на меня темными, почти черными глазами.
— Лови! — я бросил конфеты.
Сестра неловко поймала пакет. Скромно улыбнулась.
— Молодцы. Порадую их. Спят.
Девочка переболела какой-то дрянью в детстве, отчего была самую малость пришибленная. Обычное дело здесь.
— Может это? Сыграем в карты? — предложил Витор.
Но я отмахнулся. Не было никакого желания играть.
Вот только делать то, что мне нужно было сделать, я не хотел еще больше, чем не хотел играть. Однако увы, есть такое слово: «надо». Меня запомните счастливым, уроки буду я учить.
Зайдя в «мужскую» комнату, я забрался в свою каморку, более просторную по сравнению с остальными, но самую малость. Помимо постели на полу и нескольких ящиков с инструментом, натасканном нами то оттуда, то отсюда, здесь лежали книги. Типография уже стала общедоступной, но бумага оставляла желать лучшего, как и общее качество производства, но… На безрыбье.