Орис несколько секунд внимательно смотрел на меня, затем кивнул:
— Согласен. Ты ответишь по закону за совершенные преступления, это вопрос решённый. Но есть ещё один вопрос, от которого напрямую зависит твоё будущее.
Я вопросительно смотрел на юстициария. Понятия не имею, что такого важного он может у меня спросить.
— Самодельное оружие, которым был убит гарнизонный, его любовница и её младший брат. Ты изготовил?
Значит, я был прав насчёт огнестрела и его узкого распространения.
— Я, — кивнул.
Сомневаюсь, что смогу отбрехаться и свалить всё на кого-то другого.
— Молчи об этом. Не было никакого огнестрельного оружия. Проболтаешься — жить тебе останется недолго. Буквально ничего, — пригрозил он. А через секунду сменил кнут на пряник. — Впрочем, ты можешь быть послушным мальчиком. После окончания исправительных работ, если будешь хорошо себя вести и прикладывать подобающие усилия, сможешь пройти обучение. И получить работу, с которой тебя уже не уволят.
Я едва не сморщился. Удержал лицо только потому, что опешил от наглости этой сволочи. После всего, что они со мной сделали, после всего, чего они меня лишили, бросать такие жалкие подачки! Да я скорее добровольно завалю улицы огнестрелом, чем пойду на такое!
— Если ты тешишь себя надеждой на заступничество жрецов, — продолжил Орис, — то напрасно. У них нет ни власти, ни силы. Нет ничего. Так что привыкай, с этого момента я буду твоим куратором.
Юстициарий достал из кармана нечто, в чём я не сразу распознал намордник.
— Привыкай выполнять мои приказы и указания. Я волен убить тебя, если будешь вызывать моё неудовольствие. Или награждать за послушание и хорошую работу. Давай проверим, насколько ты готов слушать команды. Не шевелись, я надену на тебя это.
Он помахал намордником. Нечто, что, похоже, должно было помешать говорить. На языке вертелись ругательства и посылы по туристическим маршрутам эротического содержания.
К сожалению, ругань ничего не даст, даже удовлетворения от издёвки. Я промолчал. С трудом, но промолчал. Он маг. Я скован. Никакого даже призрачного шанса на сопротивление.
И позволил надеть на себя этот чёртов намордник.
— Вот так. Шевели ногами, я не собираюсь возиться с тобой весь день!
Меня подтолкнули к дверям. Длина цепи между ног позволяла делать только короткие шаги, заставляя семенить. Унизительно. С каждой секундой с каждым коротким шагом во мне поднималось все больше ненависти. Стоило мне найти место, где я почувствовал себя хорошо, как у меня снова все отнимают!
Мы вышли наружу, и я понял, что мне предстоит ещё спускаться по лестнице. Со скованными ногами. Ступеньки слишком большие, я не смогу сделать шаг.