— Уверена, еда здесь превосходная. Но, боюсь, я сейчас не слишком расположена к общению. Есть у вас что-нибудь более, эм, уединенное?
— Ресторан «А-ля карт» и кафе «Паризьен» предоставляют возможность перекусить целый день. Вы также можете заказать выпечку и чай в каюту. Оплатите счет у казначея по прибытии.
Передо мной возникает очередной соблазн согрешить. Открытый доступ к булочкам в кредит.
Раздается стук в дверь, и появляется юный портье Бакстер с багажом миссис Слоан — крепким дубовым сундуком, обитым железом по углам. Смотреть на него — все равно что чувствовать дружеское похлопывание по плечу.
Стюард Латимер забирает у портье сундук.
— Доставь миссис Слоан приветственное угощение.
— Да, сэр.
Бакстер торопливо уходит.
Стюард подтаскивает сундук к деревянной стойке и одним движением ставит его туда. Но тут сундук со щелчком раскрывается, и его содержимое вываливается наружу.
Расписанная «перегородчатым» узором ваза, наполненная нюхательным табаком, который миссис Слоан купила в подарок брату, падает на ковер и катится по комнате. При укладке вещей я обмотала вазу шпагатом, чтобы крышка не открывалась.
Стюард Латимер кидается вперед, чтобы не позволить ей укатиться дальше.
— О боже, боже. Мы, должно быть, произвели на вас ужасное впечатление.
Для стюарда первого класса он слишком неловок. Но в нем есть что-то искреннее, вроде той прядки волос, что упрямо не желает укладываться помадой. Он протягивает мне вазу, и на лице его выражение чистейшего ужаса.
— Это же?..
Мне требуется время, чтобы понять.
— Да, именно. Поставьте Персиваля сюда. Ему всегда нравился хороший вид из окна.
Стюард Латимер ставит вазу и тут же отступает.
— Моей жены и дочери не стало в один год, тринадцать лет назад, а до сих пор кажется, будто вчера.
— О… Мне жаль.
Угрызения совести грузом ложатся мне на плечи, ведь мой обман уже не такой невинный.
Он кивает, и его адамово яблоко дергается.
Я собираю одежду миссис Слоан, думая о родителях.
— Когда близкие уходят так рано, невольно чувствуешь себя обманутым.
Его глаза вспыхивают.
— Именно так. — Он снова ставит сундук на стойку. — Не найди я мою Дженни, тоже бы до сих пор прятался за траурной вуалью.
— Я не прячусь, — отвечаю я излишне резко.
Бедняга снова вспыхивает.
— К-конечно нет. Я лишь хотел сказать, что понимаю ваши чувства.
Возвращается Бакстер с серебряным блюдом. На нем, словно драгоценности, мерцают глазированные фрукты. Здесь же стоит тарелочка с мягким сыром и корзинка с рогаликами, такими воздушными на вид, что кажется, подбрось их в воздух — и они будут фланировать как перышко. Бакстер ставит поднос на стол и снова выскальзывает из каюты.