Адмиралтейств-коллегия поддержала предложение Сандерса. Тогдашний президент ее контр-адмирал Н. Ф. Головин составил специальный доклад для Сената, в котором писал:
«...В будущую весну отправить отсюда в Камчатку чрез море два фрегата военные российские с ластовым судном, на которых положить всякого провианту в запас на год или больше по рассуждению...»
Таково было разумное предложение, отвергнутое Бироном, едва Адмиралтейств-коллегия доложила об этом временщику. Тем самым флот еще раз лишился возможности получить необходимый для его людей опыт дальнего плавания.
Отправленные по сухопутью через Сибирь до Охотска тихоокеанские отряды экспедиции во главе с Берингом и Чириковым претерпели ужасные лишения, прежде чем достигли берегов Охотского моря, откуда предстоял вояж на судах. Вдобавок эти суда еще надо было построить. В итоге на подготовку плавания ушло почти восемь лет вместо десяти месяцев, необходимых для похода морским путем из Кронштадта. К тому же экспедиция вызвала огромные затраты из-за долголетней подготовки ее и явилась бедствием для населения Сибири, которому пришлось взять на себя все расходы, связанные с подготовкой.
Вот к чему привело пренебрежение к флоту. Пример с Великой Северной экспедицией и, в частности, с тихоокеанскими отрядами ее был характерным, но не единственным. Ибо кучке проходимцев, забравших власть в свои руки, не было никакого дела ни до флота, ни до страны, которой они управляли. Все зависело от каприза и мнительности, а не от государственной целесообразности. Средства, положенные флоту, не отпускались по году и больше. Корабли гнили на приколе и не имели комплекта команд. Редкое плавание на Балтике, под боком у Адмиралтейств-коллегии, обходилось без досадных происшествий. Корпуса кораблей пропускали воду; команды, комплектовавшиеся перед самым выходом в море из незнавших матросского дела солдат, были так слабосильны и неопытны, что не могли даже выбрать якорей. Для того чтобы вступить под паруса, приходилось топорами рубить якорные канаты.
Эту печальную картину Спиридов наблюдал везде, куда ни заносило его по долгу службы в те годы: на Балтике, на Волге, на Каспии, на Азовье. Всюду было «неосмотрение», как выразился шведский посланник в отчете своему правительству о состоянии русского флота.
Было, к счастью, и другое, чего не сумел увидеть и, разумеется, не мог представить шведский посланник, но что утешало и ободряло Спиридова: были единомышленники-патриоты, верные флотским традициям, старавшиеся в меру сил своих противостоять равнодушию и «неосмотрению».