– Белоусовой и Протопопову предложили на выбор трехгодичный контракт с американским балетом на льду, или уйти на тренерскую работу и возглавить свою школу фигурного катания в Ленинграде. Пока спортсмены думают и рассматривают оба варианта, но вроде бы они склоняются к тому, чтобы все же остаться работать в СССР.
– Зря надеетесь… – покачал я головой – слишком поздно, и слишком велика у них обида. Я ведь сам из Ленинграда: слышал, что в городе говорили. Они точно уедут, но теперь хотя бы позора для страны не будет. Ладно, с фигуристами все понятно. А что государство может предложить Ростроповичу и Вишневской? Галине Павловне уже хорошо за пятьдесят, если я не ошибаюсь, и ее оперная карьера вот-вот закончится.
– Но с концертами-то она может по-прежнему выступать. Да Галя и от преподавания в консерватории вряд ли откажется- она это любит. А Слава мог бы возглавить один из ведущих симфонических оркестров нашей страны.
Официантка приносит нам кофе, и я прячусь за чашкой с ароматным напитком, чтобы не рассмеяться. Боже, ну что за наивность…! Какой дурак добровольно вернется в эту клетку, после того, как вкусил свободы? Уж точно не Ростропович с Вишневской. Сначала в стране должны действительно произойти разительные перемены, а Романов до сих пор не может справиться с мятежными первыми секретарями и фрондой в ЦК. Как же культурно донести до Щелоковой эту мысль? Сейчас попробую…
– Светлана Владимировна, я конечно постараюсь выполнить вашу просьбу, но если вам интересно мое мнение – вернуть Ростроповичей в Союз вряд ли удастся. И дело не в их обидах. Просто они уже так там привыкли к… – я замялся, стараясь найти приемлемую замену слову «свобода» – к самостоятельности, что вряд ли потерпят над собой диктат чиновников из Минкульта. И дело не в деньгах. Для них сейчас гораздо важнее возможность самим распоряжаться своим талантом, и самим выбирать, где им выступать. Понимаете?
– Но ты попробуешь с ними поговорить?
– Конечно. Я обещаю вам сделать все, что от меня зависит. Просто не рассчитывайте на слишком многое. Возможно, стоит ограничиться возвращением им гражданства и дать твердые гарантии, что они теперь могут в любой момент вернутся на Родину и снова уехать за рубеж. И больше ни на чем не настаивать. Только готово ли наше Политбюро к такому варианту?
– Сомневаюсь… – покачала головой Щелокова и показала мне глазами на вход в зал, где в этот момент появились мама и Галина Леонидовна. Понятно. Разговор пора сворачивать, он явно предназначался только для моих ушей.
– Вот и я сомневаюсь, Светлана Владимировна. Но поговорить с ними, конечно попробую…