Веверс тихо фыркает: нашел, мол чем уесть… Я ехидно улыбаюсь ему, а если вот так:
– По традиции, советские чекисты в начале любых переговоров угощают своих гостей чашечкой чая. Если переговоры проходят успешно, гости получают противоядие.
Чурбанов с Щелоковым заливаются хохотом, Имант предупреждающе хмурится.
– Ну, вот… я же говорил, что у них плохо с чувством юмора – нахально киваю я в сторону главы КГБ – Давайте я уж лучше про ведомство Юрия Михайловича анекдот расскажу. «Мужик звонит в 01: Алло! Это пожарная часть? Тут врач со скорой с милиционером дерутся, я чёт прямо и не знаю, куда мне звонить!»
Тут смеются все, даже Веверс расщедрился на улыбку.
– Тогда уж и про армию расскажи, чтоб всем сестрам по серьгам!
– Нет, для Федора Дмитриевича я лучше смешную песню спою.
– Это какую же?! – предвкушающе улыбается Николай Анисимович – «патриотическую» или «страдательно – криминальную»?
– Патриотическую, конечно! – отвечаю с наигранным возмущением и тянусь за гитарой.
«Не валяй дурака Америка» заходит на ура. Чурбанов подпевает мне приятным баритоном, Щелоков тоже не отстает от нас – видно, что мы не первый раз ее исполняем. Потом решаю побаловать начальство новым репертуаром, а заодно и понизить градус веселья за столом – исполняю недавнюю «Там за туманами». Устинов в это время смотрит на меня каким-то задумчиво – странным взглядом, словно в первый раз видит.
– А теперь совсем новые песни, вы первыми их услышите. Строго не судите, тема такая…
После проигрыша первый куплет начинаю почти речитативом, как и у Расторгуева, ладонью отбивая ритм на деке гитары:
Серыми тучами
Небо затянуто,
Нервы гитарной
Струною натянуты.
Дождь барабанит
С утра и до вечера,
Время застывшее
Кажется вечностью.
Мы наступаем
По всем направлениям,
Танки, пехота,
Огонь артиллерии.
Нас убивают,
Но мы выживаем
И снова в атаку
Себя мы бросаем.
А припев уже тихо затягиваю
Давай за жизнь,
Давай, брат, до конца.
Давай за тех,
Кто с нами был тогда.
Давай за жизнь,
Будь проклята война.
Помянем тех,
Кто с нами был тогда…
Мужчины долго молчат после того, как песня закончилась. И я, не давая им опомниться, начинаю «Комбата»:
А на войне, как на войне -
Патроны, водка, махорка в цене.
А на войне нелёгкий труд,
А сам стреляй, а то убьют.
К последнему припеву мой голос набирает мощи, взлетая вверх, а потом снова опускаясь почти до шепота.
Николай Анисимович, крякнув, качает головой и тянется за початой бутылкой водки.
– Ох, Витька… умеешь ты… душу разбередить.
– Николай Анисимович, а давай-ка сначала в парную – перехватывает инициативу Имант.
– И то правда, идем – дружно поднимаются все из-за стола.