Конечно, она не знала этих способов, но собиралась их выяснить. А пока она вспомнила, что говаривал брат Койос, пока не погиб в огне: «Когда не знаешь, что делать, делай то, что правильно и прямо перед тобой. Но то, что перед тобой – не обязательно правильное».
Город Ректон сожжен дотла. Один человек уцелел. Могут быть и другие, а если так, то они сейчас отчаянно нуждаются в помощи и, возможно, защите. Это Каррис могла им дать.
И если при этом надо будет испепелить какого-нибудь засранца огненным шаром величиной с дом, тем лучше.
Они буквально летели вниз по реке. Кип никогда в жизни так быстро не путешествовал. Призма не говорил ни слова, погрузившись в свои мрачные мысли. Большую часть дня Гэвин Гайл заставлял двигаться то, что у ялика было вместо весел – некоторое время это было почти как ползти по веревочной лестнице, потом как раздувать меха в кузне, затем как грести веслами, затем как толкать тележку по рельсам. Гэвин трудился на одном снаряде, пока не выдыхался, не сводило мускулы, а тонкая не рубашка пропитывалась потом. Затем он немного извлекал, весла обретали несколько иное очертание, что давало самой усталой группе мышц немного отдохнуть, и он продолжал работать.
Когда Кип наконец сумел заговорить, он спросил:
– Сударь, мм, он забрал мой ларчик? – Он не собирался спрашивать о Каррис Белый Дуб или о том, что сказал Гэвин. Не сейчас. Никогда.
Гэвин посмотрел на Кипа, жестко сжав губы. Кип тут же пожалел, что заговорил.
– Либо это, либо твоя жизнь.
Кип помолчал, потом сказал:
– Спасибо, сударь. Что спасли меня. Это было лучше, чем сказать – но он был мой! Это было последнее – единственное, – что моя мать дала мне!
– На здоровье, – ответил Гэвин. Он оглянулся назад, на реку. Его мысли явно витали где-то в другом месте.
– Ведь этот человек виновен в смерти моей матери, правда? – спросил Кип.
– Да.
– Я думал, вы убьете его прямо на месте. Но вы не стали.
Гэвин окинул его оценивающим взглядом. Голос его звучал отстраненно.
– Я не хотел гибели невиновных ради того, чтобы убить виноватого.
– Они не были невиновны! Они убили всех, кого я знал! – По лицу Кипа потекли слезы. Он ощущал себя разорванным в клочья, оторванным от корней, убитым.
– Я говорил о тебе.
Кип осекся, но чувства его оставались в смятении. Он не позволил Гэвину убить короля Гарадула? У него слов не было выразить свои чувства. Он снова подвел свою мать. Собственным невежеством он остановил месть за нее.
Я все исправлю, мама. Душой клянусь, я убью его. Клянусь.
Они миновали с полдюжины деревень и обогнали с десяток лодок. Река, вбирая притоки, становилась шире. Но Гэвин остановился лишь раз, чтобы купить жареную курицу, хлеба и вина. Он бросил их Кипу.