Сигизмунд тоже понимает всю серьезность ситуации и вкрадчиво произносит:
— Отпусти меня из плена, великий князь. Я все свое влияние положу, чтобы заключить с Россией мир!
Король попытался даже придать своей лисьей улыбке заискивающую искренность.
Скопин-Шуйский допил вино. Исподлобья посмотрел на Сигизмунда и с превосходством произнес:
— Думаю, нам выгоднее вместо мира с вами добить Речь Посполитую, пока вы наши военные открытия не переняли.
Сигизмунд поежился, он смотрелся теперь совсем жалко.
Скопин-Шуйский приподнялся над польским королем и подтвердил:
— Война будет продолжена! Вы, ляхи, дорого заплатите за то разорение, что принесли русским землям. Зачем полезли к нам?
Сигизмунд ответил с горечью в голосе:
— Нас против России направила католическая церковь…
Михаил Шуйский нахмурился:
— Вечно вас кто-то направляет…
Русская армия простояла два дня на поле боя, залечивая раненых и подсчитывая трофеи. На третий день основные силы русских выступили в направлении Смоленска и Полоцка. Одновременно Сотников с отрядом в несколько тысяч человек поспешил наперерез остаткам войска Лисовского, пытающегося уйти на территорию Польши.
Попытка оказалась для пана не слишком удачной. Алексей сумел перехватить его. Вместе с ним в бою приняли участие и его надежные соратники Аленушка, Альбина, Катерина и Еремка. Великолепная пятерка, проверенных бойцов.
Они атаковали противника стремительным накатом. Рубили всех подряд и крушили лисовичей словно грибы лисички, подрезанные ножом. Сам пан Лисовский бросился наутек в самом начале боя. Его подлость, бросить свое войско, оказалась спасительной. Опять этому хитрецу удалось скрыться. А сражение выдалось скоротечным, и почти без потерь для русских. Много оказалось захвачено пленных и трофеев.
Тем временем русская армия с триумфом вошла в Смоленск, где была сердечно встречена. Победы впечатляли. Ко всем этим победам был причастен Алексей Сотников, который в это время выполнял очередную свою задачу.
Плененного польского короля и его сына, который так хотел на русское царство, везли под охраной верхом. Скопин-Шуйский отказался от идеи клетки или кандалов. Оба, Владислав и Сигизмунд были, правда, без шапок и своих царских одежд. Погода стояла солнечная, лето только-только перевалило через свою макушку, и знатным особам не было холодно в простых русских рубашках. Их обнаженные головы являлись символом русской победы.
Горожане с интересом рассматривали польских господ, не оскорбляли их, не закидывали гнилыми овощами. Только уличные мальчишки время от времени свистели.