Образ жизни «Улья» — подъем в пять утра для пения гимна Рассвету, принятие душа и умывание в общей душевой, завтрак в общей столовой, занятия по аудиториям, трудовые послушания, коллективное выполнение домашних работ, уборка комнат и помещения, обед и ужин. Хождение только строем и только по отрядам, держась за руки, по парам. Любая отлучка только по специальному разрешению старшей сестры из «ЖАЛА», отбой в десять часов вечера, после гимна ночным светилам, строго по команде…
Никаких различий в образе жизни, никакое малейшего уклонения от дисциплины, никакого разномыслие не допускалось в принципе. Все это настолько вошло в саму ткань сознания юной девушки, что она не могла поверить, что теперь все это закончилось.
— Эй, сестренка, что с тобой? Все радуются, готовятся к Родительскому Дню, а ты как будто бы и не рада? Что с тобой? Уж не заболела ли ты? — встревожено спросила юную фею её соседка по кровати, спавшая на втором этаже вечная «напарница», с номером № 15–04, вышитом на форменной тунике. — Или, может быть, ты не с нами? Не с сообществом нашего сектора, а? Разве ты не знаешь, что отделяться от сообщества — это первый шаг к пропасти? — Девочке явно нравилось играть роль старшей, ведь она действительно была старше юной феи на целых два года. Она приняла позу учительницы, свысока глядя на сестру.
Юная фея вздрогнула от одной мысли, что её могли заподозрить в том, что она выступает против сообщества. Спрятав платок в карман туники, она обняла свою напарницу и торопливо проговорила:
— Ну что ты, сестричка! Ну как ты могла подумать! Просто немножко взгрустнулось… Я так полюбила всех вас, все сообщество нашего сектора, «Улей», Школу, что… — тут голосок её дрогнул, и из небесно-голубых глаз юной феи брызнули слезы.
— Ну, ну, ну, не надо, малышка, а то я сейчас сама заплачу, — запричитала старшая сестра.
А потом вдруг вырвалась из объятий юной феи и удивленно спросила:
— Да что же это ты? У нас же ещё следующие пятнадцать лет учебы впереди! Ведь каникулы — всего месяц, а потом мы снова будем вместе спать на одной кровати и держать друг дружку за руку в строю, что ж так убиваться-то из-за такой пустячной разлуки?
Но юная фея только покраснела и потупила взор — выдавать свою тайну она не имела права даже лучшей подруге и напарнице.
Но та, вдруг подозрительно прищурившись, внимательно посмотрела на подругу и понимающе закивала головой:
— А-а-а-а! Я, кажется, догадалась! То-то у нас между сестрами ходит слушок, что кого-то из нашего сектора скоро заберут.
— Тише! Тише! Молчок, сестричка! Ты же знаешь! — испуганно всплеснув руками, зашептала юная фея.