— А, может, и не было никакого нападения? — неожиданно перебил Усманов, пробуравив Перепелицу своими выпуклыми, как у рыбы, почти бесцветными невыразительными глазами. — Пьяный человек — мало ли где мог упасть, расшибить голову, разбить нос, вот и крови лужа… А на теле обнаружены следы побоев?
Лицо Перепелицы исказила гримаса — он не любил «черных дыр» в своих умопостроениях.
— Тело обезображено до неузнаваемости. Если даже там и были побои, установить сейчас практически невозможно: просто кровавый кусок мяса — и все…
— Ну вот, я и говорю, — как-то неожиданно резко обрадовался полковник, ударив кулаком по столу — скорее всего никакого убийства не было, а просто пьяный разбил себе голову, нос, наследил кровью, а потом потерял равновесие и упал под движущийся электропоезд! — облегченно констатировал Усманов.
— Не похоже, товарищ полковник, — покачал головой Перепелица, закуривая сам и подкуривая сигарету Усманову. — Есть свидетель.
— Свидетель? — разочарованно выдохнул Усманов.
— Да, билетный кассир. Он до смерти испугался этих недоносков и сидел как мышь в своей будке. Он сказал, что когда они закончили избивать Расторгуева, они просто ушли с перрона ещё до поезда, причем…
— ???
Перепелица шумно затянулся…
— … причем шли спокойно, не убегая, как будто бы сделали свое дело, а потом — пропали…
— Куда — пропали?
— Кассир не видел. Просто пропали и все, как будто их и не было вовсе… И ещё… Когда Расторгуев встал и пошел к подъезжающему поезду, кассир сказал, что был уверен, что его кто-то толкнул…
— Куда?
— Под поезд! Движение тела было такое, будто кто-то ему помог… упасть…
— Так, слушайте, Перепелица, тут уже мистика какая-то пошла! — резко прервал следователя полковник. — «Исчезли»… «Толкнули»… Этот кассир, случаем, нетрезвый был?
— Ну, в общем-то, да… — нехотя признался Перепелица. — Попахивало от него… Дедушка это местный, пенсионер, выпивает…
— Ну, а-ха-ха, — облегченно рассмеялся помрачневший было сначала Усманов, — понятно… А машинист что говорит?
— Машинист? — тут Перепелица ещё больше скис. — Он говорит, что Расторгуев вроде бы бросился сам…
— Понятно… Ну и что дальше?
— А дальше я связался с женой потерпевшего — Татьяной Николаевной. Она сказала, что муж её страдал затяжными депрессиями, запоями, вступал в беспорядочные половые связи…
— Блин, Перепелица, говори русским языком — «изменял!». Тоже мне — кот ученый…
— Ну да. Она и рассказала мне о Ганине. Ганин этот оказался довольно странным типом. Вроде бы и божий одуванчик, а что-то в нем есть… Вроде бы и искренне он оплакивал Расторгуева, — как говорят свидетели, своего единственного друга, — но о чем-то он явно не договаривает… И ещё, самое главное, оказалось, что мое второе дело связано с первым…