Из тьмы навстречу мне выявилась фигура с ружьем.
— Добрый вечер! — еще издали крикнул я как можно приветливее.
— Кого надо? — спросила фигура и остановилась в настороженном ожидании.
— Тут есть у вас дом приезжих?
— Откуда приехал? — Фигура не двигалась. Мне показалось, она что-то делала с ружьем.
— Из Ленинграда! Из Ленинграда я!
— Из Ленинграда? — уже удивленно и даже уважительно спросила фигура. Помолчала и — недоверчиво: — Не врете?
— Ну что вы, у меня и паспорт есть!
— Да нет, я не к тому, чтобы проверять. — Фигура двинулась ко мне. — А уж очень удивительно, что вы из Ленинграда. Обычно к нам из такого далека не ездят. Самое большее из Краснодара нагрянут. — Теперь уже фигура вплотную подошла ко мне, прижала к боку одностволку. — А я ведь тоже когда-то живал в Ленинграде. А вот теперь тут сторожем. На Забалканском я жил. Знаете такое место?
— А как же! — восторженно ответил я.
— Чудесный проспект!
— Замечательный!
— А вы не там ли живете?
— К сожалению, нет... На Литейном.
— Господи, так я же знаю Литейный. Как же, знаю... Чудесный проспект!
— Замечательный!
— А вы что же, по делам сюда?
Мы закурили, стали близкими.
— Нет, я в отпуску. Езжу по разным местам.
— Нашли куда ездить. В дыру, — осудительно сказал сторож. Но тут же не поверил: — А может, ревизор?
— Нет-нет, люблю путешествовать. Вот и, сюда приехал.
— Ну, ваше дело, — видимо, поверив и от этого утратив ко мне интерес, сказал сторож.
— Тут Лермонтов когда-то бывал.
— Говорят, да вам-то зачем?
— Интересно.
Сторож вздохнул и отвернулся.
— Скажите, здесь дом приезжих есть?
— Есть, есть, вон она, наша гостиница. — Сторож ткнул папиросой в сторону, в тьму.
— Там кто-нибудь есть?
— Кому там быть... Идемте, провожу.
Он пошел впереди, я, чуть ли не натыкаясь на него, за ним. Два раза он зажигал спички, чтобы не набрести на какую-то — «черт бы ее побрал» — плиту, потом долго вставлял ключ в замок и наконец вошел в помещение.
Сыростью и затхлостью, как из плесневелого чулана, обдало меня. И мозглым холодом.
Сторож чиркал спички, что-то оглядывал. Нашел керосиновую лампу. Она осветила плиту, алюминиевый чайник и широкую деревянную скамейку. Вправо от плиты виднелась еще одна дверь. Сторож направился туда. Там лампа осветила узкие походные постели, покрытые серыми суконными одеялами, с плоскими, как доски, подушками, грубо сколоченный стол и земляной пол. И здесь пахло затхлостью и воздух был мозглого холода.
— Вот вам и гостиница, — сказал сторож.
— А вы что же здесь, за хозяина?
— Кой черт хозяин, так, из жалости к Любке, чтоб по ночам не дергали ее всякие приезжие, — ответил сторож и пошел.