Но-гун-ен просил сопровождающего его охранника побыстрее передвигаться по ущелью, чтобы как можно быстрее прибыть на главную базу и встретиться с Вадимом. Он понимал, каким нечеловеческим испытаниям подвергается его подопечный, и поэтому спешил. Спешил, чтобы помочь ему и службе безопасности выяснить истинные причины появления Вадима здесь, в особой зоне, и сохранить ему жизнь и здоровье. И вот через двое суток Но-гун-ен в сопровождении охранника прибыл на главную базу и вместо того, чтобы увидеться с Вадимом, попал вновь в руки службы безопасности, где последовали опять допросы. И не просто допросы, а допросы с применением пыток и истязаний. Им важно было выяснить, действительно ли Но-гун-ен тот человек, за которого выдает себя, и не является ли он другим человеком, подосланным какой-нибудь разведкой другой страны. Возможно, настоящий Но-гун-ен был подменен другим во время отсутствия Вадима. Но-гун-ен предполагал, что его будут допрашивать и истязать. Поэтому он был готов к таким испытаниям и на все вопросы следователей отвечал одно и то же: где Вадим? Я хочу его видеть, говорить с ним. Потом вам всем станет ясно, кто я и кто Вадим!
Начальник охраны особой зоны Си-рен-ег наконец принимает решение дать свидание Но-гун-ену с Вадимом и проверить, кто же есть кто?
Увидев изможденного допросами и пытками Вадима, Но-гун-ен понял, какие испытания пришлось ему перенести, и попытался понять, не нарушен ли у него рассудок.
Но-гун-ен бросился в объятья к Вадиму, но тот стоял как каменная статуя, смотрел на него и пытался понять, явь ли это или очередной кошмар, вызванный истязаниями и страстным желанием встретить своего друга и помощника. «Вадим! Дорогой Вадим! Ты ли это? Я не верю своим глазам, что вижу тебя перед собою живым», — промолвил Но-гун-ен и заключил его в свои теплые объятья.
Вадим немного помедлил, потом сжал Но-гун-ена в свои крепкие объятья и сквозь слезы проговорил: «Где же ты был так долго? Мне кажется, что мы не виделись целую вечность! Я так ждал тебя, мой друг! Я знал, что ты найдешь меня! Но мне без тебя было очень трудно. Я не знаю языка. Помню несколько фраз, но и то не могу их вспомнить в нужную минуту. А мне не верят и истязают! Почему же люди не могут верить другим? Почему они применяют насилие? Ведь мне надо знать: где же мой отец и что с ним?»
Потом он выпустил Но-гун-ена из своих объятий, упал на пол и долго лежал почти в беспамятстве и содрогался в нервных
конвульсиях.
Но-гун-ен склонился над лежащим Вадимом, руками поднял его голову и тихо произнес: «Что же они сделали с тобою, мой друг? Прости меня, что я так долго шел к тебе. Но меня тоже допрашивали и тоже пытали».